Скажи.
Так тебя же после этого убирать придется!
У меня, Ваня, линия жизни на ладони очень долгая.
Бурят посмотрел на Славу, разлил водку.
Вот и давай за твою долгую жизнь!
Спасибо, — усмехнулся Грязнов.
Не знаю, какой длины была линия у вождя, но вот чик — и нет его! А какие планы строил! Какие речи говорил! А жил? Птичьего молока не было, так птички и не доятся!
Не на ту лошадку поставил, Ваня.
Опять ты за свое, — помрачнел Бурят, взял портативный телефон, приказал что-то по-китайски. Вошла Ляньсан и остановилась возле дверей.
Буду говорить по-русски, чтобы ты не сомневался, — обратился Ваня к Грязнову. — Подойди ко мне, детка, — позвал он девушку. — Этот дядя сыщик. Полицейский.
Полицейский, — повторила девушка.
Он говорит, что мужчину в «Виктории» убил я! Поняла? Я!
Цзэн! Убил Цзэн! — изменившись в лице, выкрикнула девушка.
Что скажешь? — повернулся к Грязнову Бурят.
Да разве я говорил, что убил именно ты?
Хорошо. Слушай, Лян. Убил не я. Нет, не я. Другой. Русский. Так говорит он, полицейский.
Цзэн, — повторила девушка.
Шагай, — махнул рукой Бурят.
Ляньсан та самая девушка?.. — начал было Грязнов, но Бурят перебил его:
На куски режь, другого не скажет.
А этого Цзэна нашли?
Найдут. Я вообще не понимаю, на кой вас сюда занесло?! Или у ментовки деньги объявились лишние? Да и дело-то для вас глухое. Вот для полиции Гонконга все ясно. Бытовуха.
Время покажет...
Не-ет, заноза в другом. Недаром не какой-то рядовой следователь нагрянул, а «важняк», сам Александр Борисович Турецкий!
Так ведь и убили-то не рядовую пташку.
Предложил бы я тебе денег, Грязнов, много денег, тебе такие и не снились, да знаю — не возьмешь, — помедлив, сказал Бурят.
Я беру, — спокойно ответил Слава и на вопросительно-испытующий взгляд собеседника добавил: — Агентство мое работает на хозрасчете.
Берешь за работу? — уточнил Бурят.
Само собой.
А я уж подумал, неужели и ты клюнул! — рассмеялся Ваня. — Як тому, что берут.
Берут, — согласился Грязнов. — Но, даст Бог, скоро подавятся.
Проглотят. Я тебе ничего нового не сообщаю, сам из газет узнаю, — Бурят кивнул на столик, заваленный почтой. — Ежедневно доставляют. Самолетом. Сегодняшнюю пока не просмотрел... К примеру, генерал Лебедь, личность известная, а главное, чистая, в открытую, в лоб, перечислил фамилии, должности генеральского ворья. И что? Па-ашел в отставку! Кувыркается в Думе, пиджачишко мятый, галстучек нацепил, громыхает о чем-то, а о чем, и не поймешь! Я, грит, не за коммунистов, не за демократов, не за царя-батюшку, я — сам по себе! Так не бывает. Один в поле — не воин.
Лебедь себя еще покажет, — задумчиво проговорил Грязнов. — Он не один, Ваня.
Тебе лучше знать. — Бурят булькнул водки в рюмки, приветственно приподнял и выпил. — Или вот кричат: мафия, мафия, рэкет... Чего кричать-то? У пас танки, самолеты, армия, ФСБ, ФСК, МВД и прочее и прочее. Расстреляй, арестуй, посади. И будет полный порядок.
Поздно.
И я о том. Я уж не говорю о крупных городах, в райцентрах любого чиновничка бери и сажай. Статья одна — взяточничество. Сталин нужен.
Тебе бы к Анпилову податься! — рассмеялся Грязнов.
Анпилов мужик хороший. Во-первых, его не купишь. Во-вторых, он не врет, а говорит, что думает. — Бурят подошел к столику с почтой, заметил белый пакет, вскрыл, прочел записку, вытащил несколько цветных фотографий. — Глянь, Грязнов!
На фотографиях был Роберт Вест, заснятый, видимо, в казино, потому что вокруг него — кто сидел, кто стоял — толпились хорошо одетые господа. В одном из них Слава узнал полковника Павлова.
Говорили мне, а я как-то и внимания не обратил. А он смотри как раскрутился!
В чем дело-то?
Тебе не знакома эта рожа? — ткнул в фотографию Веста Ваня.
Впервые вижу.
А насчет российских казино шороха не слышал?
Появился, говорят, какой-то игрок в очко. Гребет подчистую!
Он и есть. — Бурят снова перечитал записку. — Ты смотри... Монако, Сан-Марино, Марсель, Париж... В Штаты рванул! Во гад! Ладно. Разберемся.
Подари одну, —выбрав фотографию с Павловым, сказал Грязнов.
Возьми, — подумав, ответил Бурят. — В баньке мы с тобой попарились, водочки попили, немного покалякали, с главным свидетелем познакомился... Что еще твоя душенька желает?
В море бы искупаться, в Южно-Китайском...
Тебя проводят.
Сам дойду. Рядом.
Плавки при тебе?
В гостинице.
Вот видишь. Проводят.
Они вышли на улицу, и сразу откуда-то появился сухощавый китаец.
Его зовут Сюй. Он говорит по-русски, — сказал Бурят и, обращаясь к китайцу, добавил: — Проводи господина на пляж.
Пляж оказался крохотным песчаным островком на территории коттеджа, огороженным высоким бамбуком. Возле дерева с широкими листьями, названия которого Слава не знал, стоял домик, тоже сплетенный из бамбука. В домике было прохладно и чисто, бесшумно работал кондиционер. В углу стоял холодильник, в котором Грязнов обнаружил разнообразные напитки и фрукты. Полотенца, простыни, разноцветные плавки лежали на круглом низком столике.
Грязнов плавал долго. Вода была теплой и прозрачной. Мельтешили мелкие рыбешки, на дне лежали крупные камбалы.
Выйдя из воды, Слава увидел спешащего к нему Сюя с махровой простыней в руках. Китаец попытался сам обтереть господина, но Грязнов воспротивился.
Спасибо, Сюй, спасибо, — отбирая простыню, сказал он.
Найдя в домик, он оставил дверь открытой, предполагая, что войдет и китаец, однако Сюй остался снаружи. Грязнов достал из холодильника банку сока, фрукты и литровую бутылку вина.
— Заходи, Сюй! — крикнул он.
Ответа не последовало.
Ты чего? — вышел на порог Слава.
Нисево, нисево, позялюста, — заулыбался китаец.— Заходи.
Зайдя в домик, китаец моментально осмотрел стол, достал из настенного шкафчика широкие блюда, красиво и аккуратно разложил фрукты, из холодильника вытащил большой кокосовый орех, одним ударом ножа расколол его, вылил в глубокую чашку, вскрыл вино и наполнил почему-то лишь один бокал.
Так не пойдет, приятель, — возразил Слава, — доставай второй.
Нисево, нисево, — оскалил в улыбке желтые зубы китаец, однако выставил и второй бокал.
