Не спишь?
Ловлю кайф.
Пьешь, что ли?
Заходи — увидишь.
Саргачев сидел в кресле, смотрел порнографический фильм. На низком столике стояла большая бутылка коньяка, в тарелках лежали разнообразные фрукты.
Прочти, — подавая папку, сказал Турецкий.
Хочешь — наливай, — предложил Валерий.
Смотрю, коньячок у тебя в почете.
Других напитков не признаю.
Чтение документов заняло у Саргачева минут сорок. Аккуратно сложив бумаги, он вопросительно посмотрел на товарища.
Что скажешь? — спросил Турецкий.
Бумаги толковые.
Если над ними покумекать.
Что ж, давай покумекаем, — Саргачев встал, выключил телевизор, присел к столику, плеснул в рюмки коньяку. Чокнулись, выпили.
Тебя ничего не насторожило? — кивнул на документы Турецкий.
Ты, видимо, насчет госпожи Стрельниковой? Нет. Не насторожило. А что здесь такого? Приехала женщина в Гонконг, зашла в ресторан: заметь, не одна, с мужчиной, побеседовала с другим мужчиной, который оказался вором в законе. Ты видел когда-нибудь Бурята?
К сожалению, лишь на фотографиях. Анфас и в профиль.
Действительно жаль. Увидишь — не узнаешь.
А ты встречался с ним?
Да. В прошлый приезд. Познакомил Джек Кан. Тот самый — полурусский-полукитаец, респектабельный господин, миллионер, владелец игорных и публичных домов, он же руководитель основной ветви мафиозной структуры, занимающейся наркобизнесом.
Турецкий подумал о том, а не задать ли вопрос прямо в лоб: по какой такой причине Саргачев оказался на похоронах Кузьминского вместе с Ларисой Ивановной и Павловым, но, видно, долго раздумывал, Валерий предупредил его.
Не мучайся, Саша, — усмехнулся он. — Спрашивай.
Турецкий молчал.
Тогда спрошу я. — Саргачев снова налил коньяку, выпил не чокнувшись. — Меня интересует следующее. Я, так сказать, считаюсь твоим помощником по гонконгским вопросам. Но почему-то ты ни разу не позвонил мне, не встретился, не поговорил. Или тебе все ясно?
Мне многое неясно, Валерий. Однако вопросы, зависящие от тебя, вижу довольно отчетливо.
Видишь в общих чертах. Имеются и частности.
О частностях ты предпочел умолчать, а я пока и не настаивал.
Всему свое время. Многое мне было неизвестно.
А теперь?
Кое-что прояснилось.
Поконкретнее не можешь?
По-настоящему, с первой нашей встречи, ты мне не доверял, — не отвечая на вопрос, сказал Саргачев.
Было, — согласился Турецкий. — Искал лохматую руку, что вознесла тебя в кресло на Огарева.
Нашел?
А ты как думаешь?
Впрочем, для тебя это семечки, — помолчав, ответил Саргачев. — Я люблю Ларису. И в этом все дело.
Хорошо, если любовь взаимна.
Хочу надеяться... Поконкретнее, говоришь? А я ведь сказал — спрашивай.
Ладно, — решился Александр. — Ты знаком с Анатолием Павловым, редактором «Прогресса»?
Была встреча. Чисто случайная. Ларисе вдруг ни с того ни с сего захотелось поехать на похороны Кузьминского. И тут как тут он полковник госбезопасности Павлов... Не делай удивленный вид, Саша! Ты же следователь по особо важным делам! И поехали. Сидели в машине, поглазели, послушали и уехали.
Турецкий в самом деле удивился, но не тому, о чем подумал Саргачев, а тому, как легко и просто тот сообщил о поездке на похороны.
Тебе не кажется странным, что вице-премьер России едет навеки прощаться с телом оголтелого националиста?
Нет. Не кажется.
Почему?
Да чисто по-человечески. Они сидели в Государственной Думе почти рядом. И потом... все мы смертны.
Вот об этом я как-то не подумал... Но ведь чело- век-то государственный. Вице-премьер.
Она прежде всего женщина. Всколыхнулась душа, и поехала. Нацепила очки, надела широкополую шляпу— и вперед! Хорошо!
Охрана-то где была?
А полковник Павлов на что?
Твоя встреча с Бурятом в документиках этих, между прочим, не отмечена, — постучал по папке Турецкий.
Вопрос не ко мне. К господину Би.
Ты-то как считаешь?
Думаю, не с руки, даже шефу спецслужбы, обострять отношения с Джеком Каном.
Большое внимание уделяет полковник Павлов госпоже Стрельниковой. И уже давно, — снова постучал по папке Турецкий.
Тебе ли не знать, если человека продвигают — ищи мужика в погонах, — усмехнулся Валерий. — Полковник Павлов уделял внимание госпоже Стрельниковой. Теперь он заинтересован другим человеком.
Имя, отчество, фамилия? — как бы пошутил Александр.
Андрей Андреевич Васильев. Друг детства. Что- нибудь слышал?
Гениальный картежник?
Он самый.
И что понадобилось Павлову от Роберта Веста?
Разве Андрей под твоим «колпаком»? — удивился Саргачев.
Не под моим. Все нувориши под «колпаком» грандиозным, имя которому — народ. Земля слухом полнится. Вот и до меня дошел слушок.
Павлов — сотрудник ФСБ. Вероятно, казино входят в сферу его деятельности.
И коню понятно, — равнодушно ответил Турецкий. — Любопытно другое: куда пойдут денежки Веста?
Вот бы знать! — усмехнулся Валерий, наливая коньяк.
Турецкий набрал телефонный номер, услышал длинные гудки, бросил трубку.
Где же все-таки Грязнов?!
А где, по-твоему, был бы в данной ситуации, скажем, комиссар Мегрэ?
На месте преступления, — подумав, ответил Турецкий.
Едем.
Но-очь! — постучал по часам Александр.
Настоящая жизнь в Гонконге начинается ночью.
Едем.
...Ас директором частного сыскного агентства Вячеславом Ивановичем Грязновым история получилась прелюбопытная.
Расставшись с друзьями возле гостиницы, он огляделся и, приметив небольшое кафе, бодро зашагал к нему. За стойкой бара стоял китаец, на лице которого при виде посетителя разлилась привычно-ласковая улыбка. За столиком сидел лишь один человек, по виду американец, так, по крайней мере, решил Слава, потому что мужчина курил сигару и время от времени потягивал пиво из высокого бокала. Слава вытащил разговорник, открыл страницу на букву «П».
Пива. Два, — показал он два пальца. — И сто пятьдесят. Водки.
Китаец наполнил бокалы пивом, капнул в фарфоровую чашку водки, вопросительно посмотрел на посетителя, еще добавил.
