Лариса, как бы не услышав последних слов, продолжала медленно потягивать вино из высокого бокала.
Ты согласна?
Долго же ты тянул с вербовкой, дорогой мой полковник.
Ты уже знаешь? — после продолжительного молчания задумчиво спросил Павлов.
Ты, вероятно, забыл, что я дочь генерала КГБ, хотя и отставного. Лихо взлетел. Поздравляю.
Я опоздал?
Не имеет значения. Доставай свою бумагу на вербовку, я подпишу.
Подождем.
Тоже правильно, — пожала плечами Лариса. — Зарплата зарплатой, но меня интересует суть самой работы.
Завотделом — это, конечно, величина, и тебе придется заниматься социальными вопросами профсоюзов столицы. Но не только. В наших верхах решили, что твоя кандидатура наиболее других подходит для роли лидера женского общероссийского движения...
Ты уже в верхах, Павлов?
Давай не будем, Лариса, — строго ответил Анатолий. — Тебе верят, на тебя надеются, и надежды эти ты должна оправдать.
Извини.
Посмотри, сколько различного рода движений, партий и прочего рода сборищ возникло в России! И все чего-то хотят, чего-то требуют, чего-то добиваются!
Они хотят хлеба с маслом, а лучше с черной икрой. Как говаривала моя старая нянечка, баба Груша, царство ей небесное, не учи меня жить. Ты лучше скажи, Толя, на какие деньги мы отгрохаем движение, да еще общероссийское?
Деньги будут.
Лариса впервые назвала Павлова уменьшительным именем, и это не ускользнуло от его внимания.
Государство не даст ни копейки, — продолжала Лариса. — А ведь надо платить и платить, если уж движение общероссийское... Погоди, не перебивай. Я знаю, о чем ты хочешь сказать.
Любопытно...
Если у государства нет денег или если они и есть, но оно не расположено финансировать какое-то там очередное движение, то возникает вопрос: кому выгодно это сделать? А выгодно это сделать коммерсантам, коммерческим банкам, совместным фирмам и просто богатым людям, современным нуворишам. Почему? Потому что движение может стать крышей для устройства их дел. Но дела их, как хорошо тебе известно, нередко попахивают, а вернее, воняют уголовщиной...
Здесь ты перегнула, Ларочка, — возразил Павлов.
Ларочка? — удивленно вскинула брови Лариса.
Но ты же назвала меня Толей.
Да? Не помню.
Перегнула, — повторил Павлов. — Страна развернулась, или ее развернули, на сто восемьдесят градусов. Вперед к капитализму! Все коммерческие банки существуют на законных основаниях. Даешь частную собственность, землю — помещикам и личное обогащение!
Я в глаза не видела подобных законов, напечатанных черным по белому.
Законы могут быть и вовсе ненапечатанными, но действительность такова.
Государство без законов жить не может.
Значит, придут и законы.
Я не договорила, — обратилась к прежним мыслям Лариса. — Ты сказал, что деньги будут?
Они уже есть.
Источники те, о которых я говорила?
Да, — решительно ответил Павлов.
Вот теперь начнется разговор посерьезнее, — удовлетворенно вздохнула Лариса. —- Не тебе объяснять, что кто платит, тот и заказывает музыку. Рано или поздно нам представят счет. Но мы должны, обязаны предупредить всякие претензии.
Каким образом?
Создать собственные коммерческие структуры, спой банк, заиметь недвижимость и землю как в Москве, так и в других областях. И оставь, пожалуйста, мысли о чистых деньгах. Деньги пойдут нам криминальные.
Ты очень откровенна со мной...
Значит, пришел час.
Какова твоя конечная цель?
Богатство, власть, свобода духа.
Я, кажется, недооценивал тебя, — не сразу заговорил Павлов. — Ты не только умная, но и опасная женщина.
Ты сейчас недооцениваешь себя.
Понял, но не совсем.
Тебе нравится маска этакого Джеймса Бонда российского разлива, однако она тебе не очень-то подходит- Россия — не Запад. Здесь другие законы жизни.
И это говаривала твоя старая няня, которая — «не учи меня жить»? — широко улыбнулся Павлов.
Не обижайся. Знаешь, подобного разговора я, может быть, ждала всю жизнь.
Мне он тоже очень и очень интересен.
Видишь, между нами появилась уже некоторая общность... Угадай, кто из знаменитых женщин мой кумир?
Теперь уж я и не знаю, что ответить... Кто? Может, Терешкова?
Тьфу! — сплюнула Лариса. — Мата Хари. Это Пыла необычайная женщина, необыкновенной красоты, независимая и умная. Работала на три разведки одновременно и ни разу не прокололась.
Ты забыла, что она долго не прожила, — напомнил Павлов.
Разве это важно... Доживем ли мы? В России такая заваруха, что всякое может случиться.
Выпьем, — предложил Анатолий.
Что ж, выпьем и поедем к тебе, — вздохнула Лариса. — Утро вечера мудренее...
В эту ночь она не явилась домой, а утром начала собирать вещи. Петр Иванович расхаживал по комнате, махал руками, что-то говорил, вначале угрожающе, потом сник, расплакался, упал на колени.
«Прощай, Птибурдуков, — спокойно, даже ласково сказала Лариса. — Я ухожу. Навсегда». — «Какой Птибурдуков?!» — несмотря на свое жалкое положение, удивился Петр Иванович. «Читай Ильфа и Петрова», — усмехнулась Лариса, направляясь к двери. Сквозь окно Петр Иванович видел, как высокий, элегантно одетый мужчина взял чемодан из рук его жены, распахнул перед ней дверцу, сел за руль, и машина уехала.
Дела по созданию движения под названием «Прогрессивные женщины» сразу же пошли круто. Как и обещал Павлов, деньги нашлись быстро, были созданы отделения в крупных городах, выделены участки земли в ближнем Подмосковье, недвижимость в столице, куплены дома, предназначенные под снос или под реставрацию, набраны штаты. На одном из собраний лидером движения была единогласно избрана Стрельникова Лариса Ивановна, и в Госдуму она вошла уже как крупный политический деятель.
Первую взятку в сто тысяч долларов Лариса получила после разговора с Павловым. Анатолий предложил передать небольшой участок земли в районе Садового кольца, числившийся по документам собственностью женского движения, совместной российско-американской строительной фирме «Феникс». В планах движения предусматривалась реставрация обветшавших зданий с дальнейшим использованием их в качестве жилья для москвичей, а также для сдачи в аренду под административные помещения, но тон Павлова не давал Ларисе никаких возможностей для возражений. Вообще Анатолий заметно изменился, и, хотя манеры его остались прежними — приветливыми и мягкими, он всегда добивался от Стрельниковой того, чего хотел. К примеру, под крышей движения работали теперь несколько коммерческих банков, расширявших сферу своего влияния и оттеснявших на второй план коммерческие структуры самого движения, которые по настойчивым требованиям лидера были все-таки созданы и худо-бедно покрывали расходы. Лариса уже раскаивалась, что рассказала в ресторане Дома писателей о своих планах, но потом поняла, что дело не в этом. За шиной полковника Павлова стояла могучая сила, глобальные задачи которой не шли ни в какое сравнение с задачами депутата Госдумы Стрельниковой. И Лариса махнула рукой. «С волками жить, по-волчьи выть», — решила она. Получение взятки прошло обыденно, просто и даже скучно. В кабинет Ларисы зашел кругленький, плотненький человечек, представился заместителем генерального директора фирмы Ефимом Ароновичем Фишки- ным и протянул бумагу. Лариса подписала. Фишкин раскланялся и ушел, оставив на столе тонкий «дипломат», в котором оказались деньги, французские духи и золотой перстень с бриллиантом в красиво оформленной коробочке. После визита Фишкина бразды правления перешли к Павлову. Лариса и он давно были любовниками и уже успели надоесть друг другу. И однажды Павлов прямо сказал: «Ларочка, а не сменить ли тебе мужчину?» — «Разве в целом мире найдется мужчина, подобный тебе?» — постаралась было отшутиться Лариса, но Анатолий шутки не принял. «Надо, милая, надо. Ясинский, Егоров, Борисов... Чем не мужчины? Выбирай любого!» — «Личности известные. И псе как на подбор лидеры демократических партий». — «Да, нас сейчас интересуют именно лидеры демократических партий. Демократия — это хорошо, но лучше, если она будет в пределах нормы. Неплохо бы сблизиться с замами лидеров. Вожди, как правило, используют их идеи». — «И что, со всеми спать?» — «В этом смысле тебе пока о-очень далеко до Мата Хари... Что с тобой, Ларочка?! Ты плачешь?!» Лариса не плакала, она рыдала. Павлов заметно растерялся. «Я пошутил, Ларочка! Пошути-ил! Что ты, в самом деле?!» Рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. «Информация будет», — сказала Лариса. «Черт с ней, с информацией! Пропади она пропадом!» — «И без всяких постелей. Даю слово». — «Лара, ты любишь меня?» — наконец-то дошло до Анатолия. «Нет», — сухо ответила она. Через несколько дней Лариса похоронила отца. Умер он от внезапного сердечного приступа. Мать переехала жить на дачу, а Лариса переселилась в родительскую квартиру. Любовные отношения между Павловым и Ларисой пошли на убыль, а со временем и вовсе прекратились. Остались лишь деловые, и это, как ни странно, положительно повлияло на деятельность организации. Были сделаны большие денежные вливания в коммерческие структуры, создан наконец собственный банк, через который были приобретены акции нескольких крупных предприятий по долевой системе. Но и чужаки развернулись вовсю. Теперь она не имела даже представления, что творится под крышей движения «Прогрессивные женщины», но была уверена в том, что дела творятся крупные. Через год Павлов объявил ей, что на счет госпожи Стрельниковой в одном из швейцарских банков переведен первый миллион долларов...
