Когда все было собрано, она задумчиво стала перебирать содержимое шкатулки. Ее Лицо приняло какое-то рассеянное выражение, какого Максим никогда еще не видел.
— Чего-то не хватает ценного? — спросил он. — Этот подонок там что-то насовал себе в карман.
— Да, но так, ничего ценного, — по-прежнему рассеянно ответила Алена. — Янтарь, я его никогда особенно и не носила, еще какие-то безделушки. Забудем об этом. — Она повернулась к Максиму. — Наверно, тебе лучше уйти.
— Но Алена! — взмолился Максим. — Пожалуйста!
— Нет, нет, — Алена была непреклонна. — Это все ни к чему. И вообще, сегодня мне надо побыть одной. Я действительно устала, а еще…
— Надо было с лестницы спустить этого мерзавца! — сжал кулаки Максим. — Если бы я знал, что он настолько нам все испортит, я бы его…
— Успокойся, — мягко ответила Алена. — Не забывай, что он сын моего мужа, значит, в каком-то смысле и мой сын. Неужели ты думаешь, что, если бы на его месте оказался кто-то другой, я бы не вызвала милицию?
— А если бы я? — спросил Максим.
— Вызвала бы, — усмехнувшись, ответила Алена. — Ты же мне не пасынок. — Она помолчала и добавила: — Жалко его, совсем запутался.
Когда Максим ушел, Алена, не раздеваясь, легла на диван. Вечерняя сцена все не выходила у нее из головы. «Надо бы разыскать его, может быть, действительно ему нужна помощь, — думала она о Николае. — Вот только пройдет завтра передача, и я обязательно его разыщу. А то он неизвестно до чего дойдет».
Дело в том, что после ухода Кола в шкатулке пропала подвеска с бриллиантом.
8.00. Веерная улица
Кол добрался до дома очень поздно. Сон, однако, не шел. События так накрутились одно на другое, что под утро он ненадолго забылся, но с семи утра уже перекладывал совсем непротрезвевшую голову с одного уха на другое. Около восьми зазвонил телефон. Николай отсчитывал звонки, опасаясь снять трубку: «А вдруг они?» Звонков было восемь. Через полминуты телефон снова зазвонил: «Раз… два… три… а вдруг это не они?., четыре… пять… Может, это идет спасенье?., шесть…»
— Слушаю!
— Колька? Не разбудил? А то я тебе вчера целый день названивал: нет и нет… Ты уж извини, что так рано…
— Здорово, Олежка, что там у тебя?
— Слушай, ты мне багажник не одолжишь? На пару дней всего, мать просит кое-что на дачу отвезти.
— Какой багажник? — Николай не сразу понял, о чем речь. — Верхний багажник, что ли?.. Игорек, слушай, забирай ты его совсем, в подарок!.. Что?.. Ну ладно, жду!
Звонил одноклассник, Игорь Золотарев. Николай вспомнил, что сегодня пятница, что он должен сдать палатку, а через неделю выложить такую сумму, которую даже и представить трудно… Плохо еще соображая, он двинулся в туалет, потом на кухню.
Посреди стола стояла початая бутылка «Распутина», валялись куски хлеба, в литровой банке болталась последняя маринованная перчина. Николай сделал пару глотков перечного маринада, налил полстакана водки, выпил и пошел досыпать.
Игорь позвонил в дверь минут через сорок.
— Ну ты даешь! Только что говорили, вроде трезвый был… Чего это ты с утра пораньше?
— А-а! Пропади оно всё пропадом! Нету меня, Игорек! Нету, понимаешь? Я вчера сам себя хоронил!
— Что, глюки пошли?
— Какие там глюки! Сам себе могилу рыл, понимаешь? Игорь, разумеется, не понимал ничего.
— Так как насчет багажника?
— А-а-а… Багажник? Забирай! Надоело все…
Шатаясь, Николай открыл дверь на застекленный балкон. Вдвоем они вытащили оттуда пыльный багажник и притащили его в прихожую, ткнув по дороге стекло серванта.
— Дзынь-ля-ля! Помирать, так с музыкой! — заорал полупьяный Николай.
Игорь опешил, поставил багажник на пол и как-то робко спросил:
— Случилось что?
— Эх, много всего случилось… Ты сейчас куда?
— К матери, кровать прикручу — и в Апрелевку.
— Знаешь, давай я с тобой? А то худо мне.
— Ну чего, поехали. Поможешь заодно.
По дороге Николай бегло пересказал события последних дней. Игорь молчал, только вставлял время от времени:
— Ну, дела!
До родительской квартиры они добрались минут за двадцать. Николай остался возле машины.
Вскоре Игорь спустился вниз, волоча с братом детали двуспальной кровати. Когда все было засунуто и привязано. Игорь обратился к младшему брату.
— Слушай, Шерлокхомец, ты такого разбойника Скунса случайно не знаешь?
— Скунса?! — Олег чуть не сел на месте. — Где ты про него слышал?
— Да вот, в Очакове подвизается. Коляна совсем достали — видишь, какой плохой?
Колян и правда был уже совсем плохой: откуда-то из-под сиденья он достал чекушку, хлебнул пару глотков и заорал:
— Конфетки-бараночки… Шеф, поехали! Москва — Апрелевка, скорый поезд…
Он не замечал, как серьезно слушает брата Олег Золотарев.
20.00
Уже три дня Бояркин продолжал вести наблюдение за объектом Б-17, но больше ничего мало-мальски интересного не происходило. Мордатый сидел у себя в учреждении или ездил по делам, а в семь или чуть раньше возвращался домой на Сокольнический вал, однажды вечером выходил куда-то вместе с женой. Этот факт очень порадовал Бояркина, потому что он получил распоряжение в таком случае снимать наблюдение и ехать домой.
Это случилось вечером на четвертый день наблюдения.
Сначала все шло как обычно — объект вышел из Дома, сел в свою машину и отправился в учреждение, откуда не выходил до шести часов вечера. Все происходило настолько обычно, что Петя даже позволил себе зайти в столовую, каким-то чудом сохранившуюся в соседнем переулке, и как следует пообедать, а потом даже подремал, сидя в машине, попросив Пашу понаблюдать за входными дверьми. Все было спокойно.
В пять минут седьмого объект вышел из учреждения и поехал домой. На некотором расстоянии от его машины следовал на этот раз «Москвич» цвета сафари, — после того как Паша лихо подвез мордатого, его пересадили на другую машину — эту объект мог легко заприметить.
Б-17 поставил машину у подъезда и пошел домой. «Москвич» остановился чуть поодаль у контейнеров для мусора. Водитель Паша лениво потянулся:
— Ну опять проторчим тут до ночи и ни с чем уедем.
— Хорошо бы жена его опять куда-нибудь потащила, — отозвался Бояркин. — Может, ей такое условие поставить…
Ни один, ни другой не испытывали ни малейшего энтузиазма.
— Сколько нам еще с ним маяться? — мрачно спросил Паша. — Сегодня «С открытым забралом» по телевизору пропускаем.
— Сивыч говорил, неделю вроде, — ответил Бояркин. — Если только не продлят заказ. И чего ей приспичило его выслеживать? Тоже мне сокровище…
