19 ИЮНЯ
9.50. Прокуратура
О избиении подростков на Крымском мосту стало известно всей Москве: о нем говорили в утреннем блоке новостей, а Аристов-старший даже выступил по радио. Он клеймил распоясавшихся бандитов, требовал запретить карате и другие восточные единоборства, намекал на бессилие милиции, призывал для борьбы с неизвестным преступником ФСБ, президентскую охрану и чуть ли не миротворческие силы ООН. Во всяком случае, из его слов выходило, что Москва превратилась в самую настоящую горячую точку не хуже Югославии. С раннего утра Аристов уже оборвал все муровские телефоны, требуя немедленно найти того, кто изуродовал его сына. Прозрачно намекая, что это, скорее всего, не кто иной, как Скунс собственной персоной. Киллер мстит ему, Аристову, за то, что тот единственный во всей стране настаивает на его виновности в убийстве Ветлугиной.
Короче, он повернул дело так, что, избив на Крымском мосту Аристова-младшего, Скунс тем самым расписался в своей причастности к убийству Ветлугиной.
По крайней мере сам Аристов рассуждал именно так. И убеждал в том правительственную комиссию и общественное мнение.
На десять было назначено экстренное совещание. Турецкий пришел к Меркулову чуть раньше.
— Слушай, что за дамочка там на телевидении настырная такая? — раздраженно спросил Меркулов вместо приветствия. — Ты ей не давал моего телефона? Где-то его выкопала. Каждые полчаса звонит, требует, чтобы я ей сказал, по какому телефону тебя можно найти. У нее какие-то чрезвычайные новости о Ветлугиной.
— Добровольная помощница, — отмахнулся Турецкий. — Каждый день мне звонит и по большому секрету сообщает, что Ветлугина кофе пила не с сахаром, а с сукразитом, а губы красила темной помадой.
— Так пошли ее…
— Да я уже посылал!
Меркулов, сам перевидавший не одну дюжину добровольных помощников и помощниц, отнесся с пониманием:
— Понятно. Будем разговаривать соответственно. Скоро подошли другие сотрудники. Вбежал взъерошенный Олег Золотарев.
Раздался телефонный звонок. Турецкий поднял трубку.
— Прокуратура.
— Это Романова. Без меня не начинайте, еду.
— Хорошо, Шура, без тебя не начнем, — ответил Турецкий.
— Это ты, что ли, Сашок? Позвони на телевидение, в чем там дело? — И так как Турецкий в ответ молчал, продолжала. — Звонят какие-то полоумные, требуют, чтобы я их срочно соединила с тобой. Я спрашиваю о причине, говорят: сверхважные, сверхсрочные сведения. Но могут сообщить их только Александру Борисовичу Турецкому. Так что звони.
— Спасибо, сейчас позвоню, — отозвался Турецкий, но звонить не стал.
Через пять минут телефон зазвонил снова. Это снова была Александра Ивановна.
— Опять я, — голос Романовой за эти пять минут изменился. Говорила она то ли подчеркнуто сухо, то ли устало. — Ты только не нервничай. И Меркулова подготовь. — Турецкому стало очевидно, что нервничает она сама. — Только что сообщили…
— Что? Кто?
— Убит Максим Сомов.
— ЧТО?!
Это было уже слишком. Немедленно встали в памяти слова Снегирева: «Вот сделает ему кто солнечное затмение, опять на меня станете думать?»
Скунс был прав. На него. На кого же еще думать? Избил малолетних подонков на Крымском мосту, а среди них Аристова этого, чтоб ему… Теперь уже не важно, он — не он, папаша за сыночка отомстит. Повесят все на Снегирева. И точка.
В кабинете было душно. Лениво вращал лопастями вентилятор, гонявший туда-сюда спертый воздух.
* * *
Наконец все собрались, и началось экстренное совещание. При этом все его участники, и Турецкий, и Меркулов, и Романова, и Олег Золотарев, знали, что собрались просто так, для галочки. Потому что по правде надо не сотрясать воздух речами, а действовать, опрашивать, осматривать, думать, наконец.
Как и следовало ожидать, явился собственной персоной Виктор Николаевич Аристов, который вне себя от ярости требовал принести ему голову Скунса. Лучше всего отрезанную и на блюде. Только что слюной не брызгал.
Турецкий, заранее пристроившись у стены, старался не вслушиваться в слова разгневанного папаши.
Александр Борисович думал о том, что сообщила ему Романова. Убит Максим Сомов. Эта новость потрясла его. Но вовсе не потому, что рекламный мальчик был ему симпатичен, напротив, Турецкий редко испытывал к людям такую антипатию. Максима ему не было жаль ни капли.
И все же трудно с легкостью переварить сообщение о гибели человека, с которым ты разговаривал только вчера.
Турецкий был уверен, что это убийство самым прямым образом связано с убийством Ветлугиной. Почему Турецкий так думал, он, наверное, и сам не смог бы толком объяснить, но интуиция следователя со стажем подсказывала, что эти преступления связаны, а если так, то второе непременно прольет свет на первое.
Еще до начала совещания он вкратце выяснил у Романовой подробности. Александр Борисович втайне надеялся, что почерк убийства будет сходным с убийством Алены. Но нет. Оказалось, что Максима просто-напросто шлепнули из пистолета ТТ, когда он поздно вечером возвращался домой. Однако было одно важное обстоятельство — накануне убийства, а возможно, в то же самое время, когда некто поджидал Максима у входа в собственный подъезд, неизвестные проникли к нему в квартиру и одновременно в офис «Пики». Последнее было и вовсе неправдоподобно, поскольку рекламное агентство находилось в высотном здании на Юго-Западе, где день и ночь сидела охрана и проникнуть куда было не так-то просто.
И в квартире, и в офисе все было перевернуто, и в то же время, как следовало из показаний тех, кто знал Максима, бывал у него дома и в офисе, все ценности остались на месте — преступники оставили и деньги, и аппаратуру, и антиквариат. Ясно было одно — у Максима что-то искали. И это что-то было самым прямым образом связано с его убийством. В этом не было никаких сомнений.
Но что именно они искали? Нашли или нет? — на эти вопросы Турецкий не знал ответов.
Но если узнает — это будет одновременно ответом на вопрос КТО? Кто убил Максима Сомова, а возможно, и Алену Ветлугину? То есть кто заказал оба убийства. В том, что неизвестный преступник действовал не своими руками, сомнений не было никаких.
Но чьими? Что же, и в убийстве Максима надо подозревать Скунса? Ну уж здесь извините. Будь Скунс хоть самым суперкиллером, он не мог одновременно находиться в двух разных местах. И если это он покалечил молодого Аристова, то уж кто-то другой ждал Максима в кустах с пистолетом ТТ. И наоборот, если он убил Сомова, То к «нанесению особо тяжких» сынку депутата Государственной Думы он, извините, не имеет отношения.
После совещания Турецкий подошел к Романовой.
— Может, мне своими глазами осмотреть и квартиру, и офис «Пики»? Пока еще не поздно.
