И еще мучило запоздалое раскаяние перед Ириной. Ведь она-то предана ему до гробовой доски. «Все,– принял ТВЕРДОЕ решение Турецкий,– воскресенье проведу с семьей. А то они меня совершенно не видят. Скоро дочка забудет, как выглядит ее родной отец».
Он подошел к дверям своей маленькой квартирки, открыл дверь.
– Папа, папочка! – закричала дочка.
Турецкий поднял ребенка на руки и сразу скорчился от боли – плечо. Он осторожно поставил девочку на пол.
– Погоди, я сейчас умоюсь, а то видишь, какой папа грязный.
– Саша, что-то случилось? – встревожено спросила Ирина. – У тебя такой вид… Ты дрался?
– Да, – махнул здоровой рукой Турецкий. – Брали одного типа, который немножко сопротивлялся. Ничего особенного. Только вот плечо что-то недовольно.
Ирина помогла ему стянуть с больной руки куртку, свитер и рубашку.
– Иди умывайся, – сказала она, сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Она по опыту знала, что если муж сам не вдается в подробности, то лучше его и не расспрашивать. – У меня сегодня на обед грибной суп.
– Милая ты моя, – Турецкий с нежностью обнял жену здоровой рукой, – какой ты у меня молодец.
Он смотрел на жену совершенно другими глазами и не понимал, как мог он хотя бы на миг подумать, что может расстаться с ней, ведь на всем белом свете не было у него человека ближе и роднее, чем она.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ОДИНОКИЙ ВОЛК
Человеку, назвавшему себя Алексеем Снегиревым, было тридцать шесть лет. Последние двенадцать из них он был киллером. Затесавшись среди мирной толпы пассажиров, в бывший Ленинград приехал наемный убийца. Приехал с подлинным российским паспортом, сделанным по его просьбе израильтянами. Приехал потому, что здесь у него были заказчики. Но это – во-вторых.
Во-первых, это был его родной город.
В тебя когда-нибудь стреляли свои?..
Полет с четырнадцатого этажа занимает примерно три с половиной секунды. Хватит времени сообразить, откуда взялась пуля, пробившая легкое. Наверное, она уже вращалась в стволе, когда ты ощутил нечто и потому начал двигаться в сторону. Поэтому и получил ее не в сердце.
Санька Веригин работал в американском стиле и целился исключительно в корпус, считая все остальное непрофессионализмом. Твой напарник, которому ты в силу врожденного идиотизма верил как себе самому. «Почерк» которого ты узнал бы из тысячи.
Сначала ты обрадовался, что угодил все-таки в воду, а не на асфальт…
Тебя когда-нибудь подвешивали в белоснежном кафельном уголке большого светлого помещения, похожего на научную лабораторию? Выколупывали без наркоза Санькин презент? Заправляли на его место провода с электричеством?..
И самое забавное – ты какое-то время еще надеялся, что тебя выручат. Потому что идиотом родился. Да к тому же знал, как это делается. Самому доводилось участвовать Все происходит до безобразия буднично. В некоторый момент без лишнего шума открывается дверь, и тебя подхватывают на руки, коротко шепнув в ухо: «Живой? Держись…»
Ты надеялся. Хотя в минуты просветления сам отлично понимал, что зря. Ты девяносто девять раз видел это в дурнотном подобии сна. Видел в таких подробностях, что явь не сразу достигала сознания. И самое забавное: вызволять тебя все девяносто девять раз являлся именно Санька.
Ты слышал его голос. Ты осязал прикосновение его рук. Чувствовал его запах.
Господи, да через полгода такой жизни даже клинический идиот сообразит, что значит акт доброй воли.
Это когда изменяются обстоятельства и советской родине становится до зарезу нужен доктор Морис Ботамунда, провозгласивший социалистическую ориентацию.
Когда твой напарник Санька получает отдельные указания, а тебя сдают с потрохами. Потому что доктор Ботамунда выдвинул некоторые условия. Доктору Ботамунде, надумавшему строить социализм, в частности, понадобился ты – человек, который, миновав хорошо подготовленных телохранителей, угомонил командующего войсками суверенной республики. Докторского единоутробного брата.
Бывшего царька племени атси, а ныне президента Республики Серебряный Берег устроило бы и мертвое тело. Но живое, конечно, подошло еще больше.
Акт доброй воли – это когда за тобой никто не придет. Вот что это значит.
Такие дела.
Они там вовсю сочетали прогресс с красивыми традициями старины. И настал день, когда тебя извлекли на свет Божий и повезли бросать в боковой кратер священного вулкана Катомби. К тому времени ты уже месяца три разыгрывал помешательство. Ходил под себя, пускал слюни и часами лежал на бетонном полу, свернувшись в позе зародыша. Наверное, поэтому солдат в грузовике оказалось всего только шестеро. Плюс офицер в кабине. И никто из них понятия не имел о том, что кое-какие остатки былой формы у тебя еще сохранились.
Офицер умер последним, успев всадить в тебя пулю. Следы, оставленные у края, неопровержимо свидетельствовали, что вы с ним сцепились в борьбе и вместе сорвались в дымные недра. На самом деле ты снял с него форменную рубашку, разорвал ее пополам и замотал ноги, чтобы можно было хоть как-то ступать ими по земле.
Ты знал, что за горами начиналась пустыня. А по пустыне кочевало племя мавади, с которым у доктора Ботамунды имелись легкие разногласия. Разногласия касались то ли нюансов строительства социализма, то ли обстоятельств съедения чьего-то прадедушки лет двести назад. То есть стрельба, насколько тебе было известно, велась почти беспрерывная. И ты понял, что судьба наконец-то подкинула, тебе шанс.
Через три недели мавади нашли в песках белого человека, бредившего на неведомом им языке. Белый человек умирал от ран и жары, и молодые воины вытащили кинжалы, чтобы сделать ему последнее благодеяние. Но Мать племени удержала своих детей. Тебе дали немного воды, смазали раны едкой смолой и подняли тебя на верблюда.
А еще через несколько месяцев лидер социалистической революции, народный герой Серебряного Берега доктор Морис Ботамунда был злодейски убит агентами западных разведслужб. Ты спрятался там, где спрятаться было нельзя. Охранники президента прошли с собаками в метре от тебя, но не забеспокоились ни собаки, ни люди. Потом коротко гавкнул «марлин», несомненно заслуживавший доверия больше, чем кто-либо из людей. И мозги царька племени атси залепили темные лица телохранителей.
В отличие от Саньки, ты предпочитал целиться в голову.
Скрыться с места покушения было невозможно. Ты скрылся. На прощание мавади вручили тебе старинный горшок, набитый необработанными изумрудами. Ты пытался отнекиваться. Это не плата, сказала Мать племени. Это подарок.
Знай, белый сын, сказала она, пока будет жив хоть один воин мавади, каждый год в первый день Месяца Гроз к подножию Спящего Великана будет приезжать всадник.
Знай, белый сын, где бы ты ни был, тебя всегда ждет любовь и забота под кровом черных шатров у священного очага…
