— Позвольте вопрос по этой книге, Андрей Николаевич?
— Да, пожалуйста.
— Запись за шестнадцатое, совсем свежая. Уж больно сумма серьезная и росписи никакой…
— А-а, это… Да, факт выдачи денег имел место. Есть в общине тренер…
— Тренер?
— А как же? Монах должен не только душой быть крепок, но и телом…
— Все-все, понял!
Кононов покосился на Турецкого, но продолжал:
— Тренера зовут Кирилл Воробьев, но практически никто его по имени не называет, все больше кличкой — Молоток. Он и мне сказал: мол, пиши — Молоток взял. Веры в нем нет, да и любит он только деньги и девок. Спортсменов такого же класса, а то и выше, можно найти и среди серьезных, глубоко верующих людей. Но выбрали почему-то его… В тот день он пришел с утра и заявил, что он едет в командировку и должен взять у меня деньги. Я говорю: сколько? Он: чем побольше. Я говорю: больше, чем есть, не дам. Он тогда: давай сколько есть! Их и было-то всего пять «лимонов» шестьсот тысяч, так он все хотел заграбастать, да я не позволил. Тогда он разозлился и не стал расписываться. Говорит: вот откажусь, что брал, тогда повертишься!.. Я его вдогонку спросил: это в какую командировку с такими деньжищами ездят, уж не в Японию ли? Он сказал, что на Урал, кажется, но едет не один.
— А он не обязан был по возвращении отчитаться по командировке?
— Чего не знаю, того не знаю. За все время моей работы в филиале через мои руки никто командировочных не получал. Я не уверен даже, что Молоток уже вернулся.
Горячо! — хотелось воскликнуть Турецкому, когда он записывал имя, кличку и возможные места проживания монашьего тренера. Но рассудочный внутренний голос осаживал излишний восторг: не спеши радоваться, это лишь одна из возможных версий и не надо на ней зацикливаться.
— Скажите, Андрей Николаевич, вашему учителю не хотелось иметь атомную бомбу?
— Зачем?
— Ну хотя бы затем, чтоб не только проповедью, но и угрозой страшной кары гнать паству в царство божие.
— Не знаю, не думаю…
— Хотите сказать, что он против насилия над личностью? — спросил Олег Величко.
— Мне кажется, да.
— А можно ли считать насилием подавление воли с помощью специальных средств?
— Что вы имеете в виду?
— «Шлем спасения», скажем, или вот такой пример: в обители на Петрозаводской обнаружены пакеты с белым порошком, который оказался синтетическим наркотиком триметилфентанилом!
— Возможно, специально подбросили, — неуверенно предположил монах.
— А «шлем спасения»? К счастью, Андрей Николаевич, мы занимаемся с вами прозаическими грешками ваших духовных наставников, нам нет необходимости вдаваться в теологические диспуты!..
4
Прямо из кабинета Величко Александр Борисович дал указание МУРу объявить розыск спортсмена-каратиста Кирилла Воробьева по кличке Молоток, а также проверить, когда, куда и с кем вылетал самолетом этот самый Воробьев К. А. 16, 17, 18 или 19 марта сего года. Конечно, если Молоток отправился в командировку по подложным документам, эта проверка ничего не даст. Хотя, если он еще не привлекался, в первом спецотделе и картотеках МВД не засвечен, ему нет необходимости прятаться под чужой фамилией. С другой стороны, если он не был адептом японского Христа, зачем ему таскать значок с изображением учителя? Может быть, таскал его подельник?
Перед тем как отправиться домой, Александр Борисович вернулся в следственную часть Генпрокуратуры и заглянул к себе в кабинет, узнать, может, было что нового про капитана Майера. Факс зафиксировал и записал чей-то звонок. Турецкий включил магнитофон и услышал взволнованный голос майора Семенова:
«Товарищ Турецкий! В двадцать часов пятнадцать минут к дому, где находится объект А, подъехал автомобиль «вольво» бежевого цвета. Из него вышли объект Ц и девушка, почти девочка, вошли в подъезд. В квартире объекта А загорелся свет. Объект Ц вернулся, и вместе с водителем они сидели в автомобиле минут пятнадцать, потом оба вошли в подъезд. Объекты Б и М пока не вернулись…»
Александр Борисович Турецкий с силой вдавил клавишу выключения магнитофона и обессиленно опустился в свое мягкое стильное кресло, которое хотя и выглядело покруче клееных и скрипучих стульев с пестренькой обивкой, но сиделось в нем ничуть не мягче, чем в продукции треста «Москвадрев». Александр Борисович Турецкий понимал, был уверен на все сто процентов, что Цепень сам или с подачи Робинзона готовит Майеру какую-то гадость. И, хуже того, он понимал, что не успеет, не сможет ничем ему помочь.
Глава третья
ПОРКА РАДИ ЖИЗНИ
1
Марк Майер, оставшись один в чужой, а может быть, и ничейной квартире, долго расхаживал по комнате. Помещение напоминало одновременно и жилье человека среднего достатка, и временный лагерь ожидающего нового назначения офицера. Импортная корпусная мебель, частично собранная, чтобы явить приходящим свое великолепие и в то же время послужить хозяевам. Телевизор, видеомагнитофон и музыкальный центр с проигрывателем для лазерных дисков… И тут же в углу — сложенные в невысокий штабелек продолговатые деревянные зеленые ящики из-под боеприпасов, хранящие до лучших времен хорошую домашнюю утварь, да коробки, крест-накрест перевязанные капроновыми шнурами.
Марк не знал, как ему поступить. С одной стороны, он не должен был делать ничего такого, что могло бы вызвать подозрение у преступников, с другой — его послали в кодлан не на экскурсию по экзотическим местам Москвы, а для того, чтобы собирать информацию. Но здесь, лежа на диване, пусть он даже велюровый, ничего стоящего не вылежишь.
Впрочем, кое-что он мог бы уже передать своим. В частности, из кого формируется и где примерно дислоцирован отряд личной гвардии братьев Месхиевых. Еще было бы неплохо узнать, где завтра будет проходить съезд воров. Судя по всему, там закипят страсти. Хотелось бы посмотреть, послушать…
Ему не надо было сильно притворяться усталым, чтобы притупить бдительность друзей-врагов. Он изрядно вымотался за последние двое суток. И, проводив Лисовского с Аликом за дверь, Марк позволил себе поспать сорок минут. Для этого он завел будильник, потому что не надеялся на свои биологические часы, которые в обычной, не экстремальной обстановке, в общем, не подводили. Механические часы не подвели, он встал, сразу же вернул стрелку будильника на ту цифру, с которой переводил для своих нужд.
Не зажигая света, осторожно выглянул в окно. Оно выходило во двор, так что можно было видеть, что происходит у дверей в подъезд. Сначала было пусто и тихо. Посреди двора в щелястом сарае дворника тускло поблескивал свет. Пьяницы, видно, собрались, решил Марк. Он не знал, что там, «закосив» под пьяную компанию, сидели три сотрудника отдела наружного наблюдения МУРа. Но то было раньше. Двое уехали следом за Аликом, сейчас в будке оставался майор Семенов. Марк отошел от окна как раз в тот момент, когда во двор начала заезжать автомашина «вольво». Он решил подождать еще немного, потом выйти как бы прогуляться и, если удастся, позвонить из автомата. Неплохо бы выпить кофейку, решил он, и отправился на кухню.
