Коридорчик кончился, но светлее не стало, хотя незваные визитеры оказались в большом помещении, по площади ненамного уступающем спортивному залу средней школы. Три широких окна были плотно зашторены и забраны металлической сеткой. В зале не было никакой вентиляции, судя по облачкам пара, вылетавшим из людских ртов при дыхании, здесь отсутствовало и отопление. Однако воздух, хоть и холодный, пропах потом, пылью и еще чем-то специфическим, неприятным. Пожалуй, легче всего было бы назвать сей малоприятный букет запахов ароматом хлева.
И тем не менее в этой промозглой сырости, на замызганных одеялах и матрацах, рядами постеленных на давно не мытом полу, лежали и сидели до полусотни мужчин и женщин. Нет, присмотревшись, Марк пришел к выводу, что это в большинстве своем скорее парни и девчонки, а самому старшему в этом «стаде» поклонников учителя Като никак не больше двадцати пяти лет.
Никто из усердно читающих книги учителя, медитирующих или просто лежащих на своем замызганном ложе не обратил внимания на вновь пришедших. Хотя, возможно, им было просто запрещено отвлекаться от усердных занятий.
В противоположной от входа стене зала были прорезаны три двери, совершенно одинаковые и никак не обозначенные. Для адептов веры это, конечно, было необязательно, но Марк испытал чувство досады: для безопасности своей и доверчивого Сергея Годунова желательно обнаружить искомую дверь сразу. Но, как оказалось, монахи не собирались сдаваться так просто.
Одна из дверей открылась, в зал вышли все имеющиеся в наличии монахи, числом одиннадцать, из них трое невысоких мужичков очень похожи на японцев.
Они подошли к незваным гостям. Один из японцев, пряча глаза за радужно поблескивающими стеклами очков, поклонился в пояс, но не опуская глаз, улыбнулся и сказал почти без акцента:
— Здравствуйте! Как поживаете?
Олег хмыкнул:
— Вашими молитвами! Следователь Мосгорпрокуратуры Величко! С кем имею честь?
Японец снова поклонился:
— Ямада, староста общины. По какому вопросу к нам?
— Честно говоря, устал объяснять, господин Ямада. Меня интересует ваш… как его, — Олег показал рукой на обитателей большого зала.
— Это послушники, — буркнул впустивший их монах.
— Ну да, послушник Сергей Годунов.
— Я не знаю всех послушников, уважаемый господин Величко, — сказал Ямада.
При этих словах Марк отвернулся, чтобы японец не увидел, как улыбка помимо воли растягивает губы. Но его улыбка мгновенно исчезла, потому что оперуполномоченный заметил, как, подчиняясь неслышным командам монахов, послушники торопливо группируются в одном углу зала. Не нужно быть большим докой в тактике, чтобы понять — они освобождают место. Для чего? Уж не для того во всяком случае, чтобы господин Ямада мог поклониться Величко-сан до земли.
Марк тронул за руку одного из милиционеров и, когда тот повернул к нему массивное лицо, произнес одними губами:
— Смотрите в оба!
Тем временем Олег Величко сказал, с трудом сдерживаясь:
— Я предупреждаю вас, что за неподчинение властям эта обитель будет закрыта и опечатана! Покажите, где у вас тут находится установка под названием «шлем спасения». Мне кажется, за той дверью.
Следователь показал на среднюю дверь. На ней, как и на входной, белела кнопка звонка.
— Весьма сожалею. — Ямада снова поклонился. — Установка на ремонте.
— Вот мы и посмотрим!..
Олег мельком оглянулся, чтобы убедиться, что его гвардия с ним, и решительно шагнул по направлению к заветным дверям.
В этот миг раздался негромкий однотонный свист…
И как по команде, вся толпа немытых послушников с полубезумными глазами и книжками Като в руках стремительно ринулась на семерых посетителей. В считанные секунды людской вихрь разметал эту маленькую кучку, растащил в стороны.
В какой-то момент Марк почувствовал, что его уже не толкают беспорядочно туда-сюда, а держат за руки. Он быстро посмотрел вправо-влево: два монаха. Крепко держат, видно, не только молитве учились. Это нам и надо, подумал Марк, чем крепче, тем лучше! Опустив центр тяжести, он начал скручиваться, подобно пружине. Руки тем временем с прямыми, как лезвия мечей, ладонями, поворачивались вокруг своей оси и соединялись. Только специалист мог понять и увидеть, почему двое крепких мужиков, пританцовывая, сбежались вместе и вдруг отлетели от схваченного ими Марка метра на два.
После этого монахи и послушники навалились на Майера кучей, и тут уже мастерства капитана милиции не хватило. Вцепившись в него десятком рук, они проволокли его через зал, по коридору и вытолкали за дверь, во двор, где уже отряхивались, матерясь, Величко и четверо милиционеров.
— Ты, однако, посопротивлялся! — уважительно произнес Величко, старательно стряхивая с полы пальто грязно-серый набрякший водой снег.
Марк пожал плечами:
— А толку? Уносить свои бебехи нам пришлося все равно!
— Я думаю, нас выкинули только для того, чтобы успеть замести следы, — заметил Величко.
— Наверное, — согласился Марк.
— Значит, у них там есть что-то такое, чего нельзя показывать, даже рискуя похерить всю лавочку.
— Ну, — кивнул Марк.
— Значит, надо спешить! — произнес Олег тоном учителя, раздосадованного бестолковостью ученика.
— Как спешить? Через куда? — в своей манере спросил Марк.
— Пока не знаю, — хмуро признался Олег. — Мое дело не ловить злодеев, а раскалывать!
— И как успехи? — съехидничал вполне, впрочем, дружелюбно Марк.
Олег покосился и парировал:
— Так же, как у вас!
— Имею мысль, — изрек Марк. — Как вы думаете, монахам и послушникам необходимо отхожее место? Или, питаясь святым духом папы Като, они не производят отходов?
— Хорошая мысль! — одобрил Олег.
— Хорошо, если у них не хватило ума и это окошко зарешетить, пробегусь вокруг посмотрю.
6
Архитектор этого незамысловатого строения не утруждал ни себя, ни строителей излишними выкрутасами. Во всем здании преобладали прямые линии и единство формы. В то время как обычные окна представляли собой широкие трехстворчатые рамы, окно в местах общего пользования — умывальник и туалет — являло собой два узких одностворчатых окна, разделенных стеной-перегородкой. Еще до монахов стекла до половины замазали белой краской, но неистощимая фантазия подростков и их же неутомимые руки выцарапали на белой поверхности соответствующие месту слова и рисунки. Сквозь процарапанные в краске щели Марк рассмотрел, что сетка натянута и здесь, но на окне умывальной комнаты один край сетки отстал, оторвался от крепившегося к раме гвоздя и болтается в воздухе.
Наверное сами поленились прибивать, наших пьяниц наняли, подумал Марк про монахов.
