Он машинально толкнул дверь в свой номер. Она была открыта, и он не сразу понял это. Гриша, помощник, обычно был аккуратен. Странно. Молчанов вдруг пожалел, что оставил Егора, своего телохранителя, в машине. Так что же, возвращаться? «Да что, разве не мужик я, что ли?» — мелькнуло в голове.
Непроизвольно напрягшись, Молчанов на миг задержался в дверях и прислушался: в номере было тихо. Он осторожно вошел в прихожую, снова прислушался и через открытую стеклянную дверь медленно заглянул в комнату.
Гриша, развалившись, полулежал в кресле и спал. Длинные его руки безвольно свисали по обе стороны кресла, голова сонно покоилась на левом плече. Хилая прядка волос свесилась на самые глаза. Молчанов внимательно вгляделся в спящего — это было непросто, поскольку шторы на окнах были едва открыты и в номере царил полумрак, — увидел его замерший, неподвижно открытый рот и вдруг почувствовал, что сердце у него словно ухнуло куда-то в район желудка. И ноги враз стали ватными.
На серой шерстяной рубашке, которую Гриша носил, подражая простецки-небрежным манерам своего патрона, расплылось огромное темно-бурое пятно.
Стремительно, если так можно было назвать заплетающиеся шаги, Молчанов ринулся к середине коридора, где только что видел дежурную.
— Там... — только и мог выдавить он из себя и без сил рухнул возле нее на стул. У девушки-дежурной от испуга вытянулось лицо. Пока она нервно крутила диск телефонного аппарата и вызывала милицию, Молчанов, опомнившись наконец, вытащил из кармана трубку собственного радиотелефона и приказал Егору немедленно подняться в номер.
Уже через несколько минут местная милиция тщательно осматривала номер. Врач в белом халате констатировал смерть. Почему? За что?.. Найдено было и орудие убийства — под креслом валялся «Макаров» с глушителем. Как если бы Гриша сам в себя пальнул. Чушь собачья?..
Молчанову на мгновенье показалось, что это он сам развалился в гостиничном кресле — в распахнутом синем пиджаке, как у Гриши, и с пулей в сердце.
Морщась от наплывающей безумной головной боли, сидя на кровати, Владимир Иванович хриплым, будто сорванным голосом отвечал на вопросы милицейского майора, записывавшего его невнятные показания. По номеру сновали незнакомые люди, но в дверях каменной глыбой застыл Егор, и это немного успокаивало Молчанова. А оперативная группа между тем занималась своими делами — они перебирали разложенные Гришей в бельевом шкафу вещи, осматривали и опудривали хрустальные стаканы на предмет отпечатков пальцев, откуда-то появилась собака и, покрутившись по номеру, исчезла вместе с проводником. Кровь стучала в висках, мешая сосредоточиться. Но все же одна мысль как-то сумела пробиться и вдруг предстала отчетливо ясной.
«Они» приняли Гришу за меня...» Помощник ведь и близко не соответствовал роли двойника. И ростом хоть и не намного, а пониже, и фактурой покрепче, жилистый был... Был, да... А вот лицо худое, аскетическое, и с прической тоже не густо. И это уже получается поближе. Если они стояли рядом, то, конечно, были непохожи. Но если Гриша сидел один, да еще спиной к окну и тяжелые шторы, как и сейчас, полузакрыты, — то вот она и причина...
И еще. Ведь как бывало до сих пор? Свой приезд или прилет в столицу Молчанов всегда предварял телефонным звонком сюда, в гостиницу. И сам же заглядывал к Валентине Петровне со свертком. Это была их давняя милая традиция, которой Молчанов никогда не изменял. Такой приятный пустячок. А сегодня, торопясь на совещание и понимая, что Грише как помощнику там, в сущности, делать будет все равно нечего, послал к администраторше именно его. И выходит, тот, кто за ним охотился, знает об этой молчановской традиции. Его выследили, проводили в номер и убили, не догадываясь, что убили совсем другого человека.
Поняв это, Молчанов вдруг почувствовал, как спина его стала покрываться холодным потом. А если этот убийца уже догадался о своей ошибке? И может быть, он снова тут, в этом номере, и только ждет момента, когда его жертва останется в одиночестве?..
Подчиняясь не разуму, а, скорее, инстинкту, Молчанов сбивчиво извинился перед майором и попросил разрешения пройти в ванную. Взглянув на себя в зеркало, он перепугался: глаза — навыкате, в лице — ни кровинки и кожа стала какого-то непонятного зеленого цвета.
Он быстро скинул тяжелое пальто, пиджак и рубашку и сунул голову под струю холодной воды, а потом энергично растер щеки и темя махровым полотенцем. Снова медленно оделся и взял с подзеркальника в прихожей свою папку с документами — все остальное теперь уже не представляло ни малейшей ценности — и вернулся в комнату.
Двое рослых мужиков в серо-зеленых халатах уже положили труп Гриши в целлофановый мешок, подняли на носилках и понесли к двери.
Молчанов объяснил майору, что, к сожалению, в данный момент ничего к сказанному добавить не может, к тому же у него назначена важная встреча с Леонидом Ефимовичем Дергуновым, ну кто же его не помнит, бывший зам министра станкостроения, а теперь генеральный директор гигантского концерна, а кроме того, не исключено, что на этой встрече будет сам новый премьер Силаев. Молчанов поднял глаза к потолку, и майор понял, на каком уровне должна состояться встреча. А когда понял, то соответственно и отреагировал: «Вы свободны...»
Майор отпустил Молчанова, хотя сам остался, чтобы дождаться муровцев, ибо это должно было проходить по их ведомству. И следователь прокуратуры должен был приехать с минуты на минуту.
Молчанов действовал как сомнамбула. Он позвал Егора и сказал, чтобы тот немедленно шел к машине и отпустил ее. Егор, естественно, спросил почему. Не терпя возражений, Молчанов приказал Егору взять первого попавшегося левака и отъехать с ним на набережную. Охранник пожал плечами, чувствуя какую-то бестолковость в мыслях и приказаниях своего шефа, и вышел. Молчанов же дождался, пока санитары с тяжелыми носилками приблизились к лифту, который находился в противоположном конце коридора, и в номере остались лишь несколько человек в милицейской форме.
И вот тогда он, ссутулившись и словно стараясь быть ниже ростом, незаметно выбрался из гостиницы в сторону Кремля, к востоку, оттуда позвонил Егору и сказал, чтобы тот вернулся в номер, дождался составления милицейского протокола, ответил на все абсолютно ненужные вопросы, а потом тихо смылся в аэропорт и вернулся домой. И там осел и затаился. А где он сидит, никому из этих милицейских ищеек знать не нужно. На невнятный вопрос, а что будет с ним, хозяином, Молчанов быстро ответил, что он, как только сможет, немедленно даст знать. А пока — тишина. Пауза. Вот так.
Владимир Иванович тут же остановил частника и, предложив тому фантастическую сумму, уговорил ехать в Домодедово.
А в порту Молчанов прошел к дежурному по посадке, переговорил, и тот, узнав, кому требуется немедленная помощь, подкрепленная толстой пачкой купюр, не только оформил билет до Читы на самый ближайший рейс, но и сам проводил клиента. Словом, через полчаса с небольшим Молчанов, замешавшись в толпе отлетающих, прошел на посадку и тихо поднялся на борт пассажирского лайнера «ИЛ-62».
