— Скажите, а что она за человек? Я имею в виду — и как работник, и просто, так сказать, как женщина. Или девица, не знаю. Она ведь, кажется, не замужем?
А Олег хорошо владеет собой. Не знай заранее, так ни за что не угадаешь, какой пружиной он сейчас сжался. Видно, что сжался. Подвоха какого-нибудь ждет. А почему? Знает кошка, чье мясо съела?
— Как вам сказать, — медленно, явно принимая задумчивый вид, начал Олег. — Работник она, судя по всему, классный. Иначе не держал бы ее при себе так долго Наиль Абгарович. Он в этом плане был человеком жестким и требовательным. Даже, я бы сказал, жестоким.
— Ну а в чем эта жестокость — не жесткость — выражалась?
Олег поиграл бровями, будто припоминая удачный пример.
Ну, скажем, мог нагрубить, нахамить, выгнать вон, даже — я понимаю, нельзя о покойных вспоминать плохо, но что скажешь против правды? — ну да, мог даже ударить. А кулак у него был крепкий.
— И при вас такое бывало? — как можно искреннее изумился Саша.
— Увы, — развел руками Олег. — Правда, после этого ему приходилось откупаться. В буквальном смысле... Ну что я вам говорю, вы же должны были читать рассказы про русское купечество: сперва дам тебе от души в морду, а потом оплачу твою обиду. Примерно в этом ключе.
Турецкий с недоверием покачал головой.
— А может, его кто-нибудь из этих? Ну кому он мало заплатил? Как считаете?
— Вы его не знаете... не знали. Мало он не платил.
— Ну хорошо. Вернемся к нашей Нине. Ее-то что привязывало к такому жестокому человеку?
— Она была его любовницей, — просто, как о самом обычном деле, сказал Олег.
— Не мо-жет бы-ыть... — тянул слова Турецкий, одновременно радуясь тому, что внутренне был готов к такому повороту, правда, не совсем понимал, зачем нужно Олегу вот этаким образом утолить ее. — И что, это все знали? И вы, и Карина Самвеловна? И другие ваши домашние, включая охрану?
— Нет, ну зачем же. — Алые пятна выступили на скулах Олега.
Неужели он сообразил, что сказал лишнее?
— Не знаю, как сейчас, то есть в последнее время, но раньше об этом говорили. Знала ли Карина... Самвеловна, — добавил он, — об этом старом увлечении мужа? Трудно сказать, мы на такие темы ни с ней, ни с кем другим не разговаривали.
Выпутывается... А почему он должен был с Кариной говорить на эту тему? Кто он ей? И вообще, на какие темы они разговаривают? Вай-вай, дорогой следователь, сколько у тебя вопросов возникает! И что это за семья такая армяно-татарская, где процветают самые грубые российские купеческие обычаи? Теперь уж точно: одно остается Славе — каким угодно способом соблазнить эту секретаршу и выпотрошить ее наизнанку. Она должна знать нечто такое, чего наш красавец, кажется, побаивается...
— Ну хорошо, не будем сплетничать, извините, если я не очень точно выразился. Я сейчас попрошу подполковника Грязнова еще раз побеседовать с Ниной... Галактионовной, да? А сам попрошу вас дать мне возможность поговорить и кое-что уточнить у тех двух охранников, что вместе с вами прибежали наверх, когда Карина Самвеловна обнаружила труп в ванной.
Пожалуйста, — пожал плечами Олег. —Только вряд ли они смогут что-нибудь добавить. Но как хотите.
7
Переговорив по городскому телефону с Романовой, хмурый Слава вошел в роскошный кабинет Мирзоева в его офисе на первом этаже, где Турецкий допрашивал свидетеля Лапина, одного из дежуривших в воскресенье в доме охранника.
Наклонившись к самому уху следователя, Грязнов шепнул:
— Еще труп. Там же, в «России». Шурочка велит срочно выезжать. Что будем делать? Когда ж мне девку-то твою охмурять? Ведь время уйдет дорогое. Давай принимай решение.
— А у вас там что, больше нет никого? — возмутился Саша. — Или мать-начальница решила, что мы тут в бирюльки играем?
Да тут, понимаешь... — Грязнов указал глазами на охранника, безучастно сидевшего напротив огромного дубового письменного стола, за которым вольготно расположился Турецкий.
— Прошу прощения, Сергей Анатольевич, — обратился к нему Саша, — оставьте нас на секундочку одних. Сейчас мы решим один наш внутренний вопрос и закончим с вами. Буквально три минуты, не уходите далеко... Ну так в чем же дело? — спросил, когда дверь за охранником закрылась.
— Как я понял, Романова знает нечто такое, о чем уже успела переговорить с твоим Меркуловым, а он, в свою очередь, дал указание соединить эти два дела об убийствах.
— М-да-а, — почесал в затылке Турецкий.
— Но это еще не все «м-да», — остановил его Грязнов. — Есть и другие новости. Нынче утром в той же «России» в платяном шкафу обнаружен еще один труп, похоже двухсуточной давности. То есть тоже воскресный. Хороший был денечек, урожайный...
— А какое отношение к нам?..
— Прямое. Просто удача сопутствовала. В кармане этого гражданина с финарем в спине, причем закрепленным в высшей степени профессионально, найдено фото. Угадай, чье.
— Карины Самвеловны? Или Нины Галактионовны?
— Хуже, Молчанова. Наш опер ухитрился каким-то образом все гостиничные службы обойти — вот парень! Обязательно надо его в нашу бригаду забрать!
— Напомни.
— Ну да, так тебе Шурочка и позволит! Нашел дураков. Это уж я — ни на что другое не годный... — печально вздохнул Слава.
— Не прибедняйся. Так кто же опознал?
Двое: горничная с седьмого этажа и администратор гостиницы, некая Моргунова Валентина Петровна. Последняя знала Молчанова уже сто лет. Постоянный и щедрый клиент. Который дал показания по поводу убийства своего помощника и тут же смылся. С концами пока. Вот откуда и факт исчезновения. Решай, куда мне двигать.
— А двигать тебе, дорогой товарищ, в Нинины объятия. Да поживей, пока на нее никто давление оказать не успел. Хотя не исключено. Обещаю, как только здесь сегодня закончим, вместе смотаемся. Очень мне хочется взглянуть на портрет этого Молчанова.
Показания и одного, и второго охранника не отличались разнообразием. Но был один нюанс, который в первом протоколе Свиридов почему-то не зафиксировал. Не обратил внимание? Забыл? Не счел важным?
Дело в том, что на крики Карины первым прибежал Деревянко, который затем и позвал с собой остальных охранников. Поскольку они, сидя в небольшой служебном помещении возле гостиной, где смонтирована всякая необходимая защитная аппаратура, естественно, никаких криков слышать не могли. Ванная находится этажом выше и в другом конце здания.
Точно так же не мог услышать крики и Деревянко, ибо по показаниям водителя Мирзоева он находился в этот момент... — в какой? Откуда он знал, в какой момент убили Мирзоева? — рядом с машиной. Но потом вдруг сказал, что почуял что-то неладное и быстро ушел в дом. Вот тогда-то он сперва заглянул к охранникам и, сказав им, что слышал крики наверху, вместе с ними примчался в ванную, где они обнаружили в кровавой луже своего босса. Именно босса, а не хозяина, шефа. Тоже характерная деталь: для Деревянко Мирзоев — хозяин, для них — босс.
