— Только на моей памяти, — смешно зажмурился Меркулов, вооружаясь новой сигаретой, — Шура уже четырежды клятвенно обещала завязать с утро. Да куда ты денешься, подруга ты наша и мать- начальница!
— Действительно, — она осторожно пожала плечами.
Но я другое тебе скажу, Шурочка, — продолжил Костя. — Вот ругаем мы бывший застой. За дело, конечно. И помним, что все мы, мягко говоря, лукавили, выдавая статистику раскрываемости особо тяжких. Так? Но ведь и другое памятно: лукавили мы там, приписывали, привирали, а убийцы-то все же у нас сидели. Там, где надо. А если дела были громкими — вы вспомните, не стесняйтесь! — это уж само собой. За весьма редким исключением. Вернемся теперь сюда, в сегодня. Картина следующая: кадры, по сути, остались те же в основе своей. Только вот куда подевалась их былая доблесть, как ты, Шурочка, выразилась? Куда исчезли мастерство и опыт? В чем дело? Что произошло? Почему мы притихли, а убийцы, напротив, действуют в открытую, нагло, демонстративно? И раскрываемость при этом — нулижды нуль... Да, я заявляю, что заказные убийства у нас сегодня практически не раскрываются. Это констатация факта. Я ошибаюсь? Тогда докажите. А что я слышу? Меркулов, человек в ранге зама генерального прокурора России, заявил, видите ли, чуть ли не официально, а значит, нечего себе и голову ломать. Так тому и быть. Я можно сказать, горючими слезьми обливаюсь, а мне в ответ: как хорошо и четко сформулирована вами, уважаемый Костя, очередная задача правоохранительных органов! Бред какой-то!..
Ты добавь сюда еще один фактор, — подал голос Слава с дивана. — Поскольку я абсолютно согласен с вами обоими, и вовсе не потому, что оба вы начальники, нет, к сожалению, все в нашей жизни — до поры до времени, и начальники в том числе, но я тоже считаю, что преступность у нас достаточно прочно срослась с государственными структурами. И почти уверен, что в деле того же Мирзоева обязательно выплывут какие-нибудь недосягаемые для правосудия лица. Вот увидите, хоть и не боюсь, но не хотел бы быть провидцем. А вот вам и вариант: предположим, Саня, — он ткнул пальцем в Турецкого, — наемный убийца. А заплатил ему ты, Костя, поскольку богат неимоверно и все капиталы держишь исключительно в валюте. Но не здесь, а за бугром. Мне мать-начальница велит догнать Саню, что я старательно принимаю к исполнению. А потом вдруг вызывает меня на ковер и говорит: а ты знаешь, рыжий, на кого мы, оказывается, поперли? На самого Костю. Крути сто восемьдесят градусов! Но я-то честный-пречестный сыскарь — и все равно бегу по следу. Бегу себе и думаю: а на хрена, как любит выражаться моя мать-начальница, мне надо так быстро бежать? Ведь возьмут да и подстрелят, ретивого-то. Жизнь хоть она и сучья — помните, у Шолохова все казак жалуется, — а одна. Ну мать-начальница за меня рада, что живой остался. Саня убежал и лег на дно. А Костя и мама Шура на какой-нибудь презентации наших «новых русских» шампанью балуются с ликером «Амаретто». Я не про вас, конечно, а про систему. Что, не так?
— Слушайте, братцы! — взвился Саша. — Погодите, я вам сейчас такую картинку нарисую, ни в каком сне не приснится. Иришка, где же обещанный чай? — крикнул он в сторону кухни. — Давайте пока еще по маленькой, а? Александра Ивановна, — жалобно посмотрел на Романову, — Шурочка, ну разрешите Косте еще капельку, он же, видите, как хочет! Когда теперь выпадет? А потом, он уже достиг уровня и больше не сдвинется. Мы ж его знаем.
— Черти вы собачьи, хорошего человека вам не жалко! Да выпей уж, ладно. Действительно, в кои-то веки.
Надо ж когда-то и расслабиться, рассупонить душу. Не все же в мундире ходить. Вот и сегодня выпил Костя немного, больше, как говорится, для компании, для куражу. Так что ничего тревожного не предвидится. Романова велела водителю подрулить сюда, на Фрунзенскую набережную, часам к двенадцати, поскольку ездить по ночам в такси стало рискованно — вот и еще одна примета нового времени.
Наполнили рюмки, чокнулись и выпили. Саша тут же продолжил свой рассказ.
Ну вот, летим мы, значит, из Лос-Анджелеса в Бостон. Это несколько часов, как у нас до Иркутска. В полете обслуга, сами понимаете, дай Боже! Только одно условие — не курить. У них сейчас вообще в самолетах железное правило: закурил — плати гигантский штраф, ну чуть ли не тысячу долларов. Ладно, летим, кока-колу пьем, виски разносят. Передо мной вот так, наискосок, какие-то наши, русские, летят. Речь слышу родную. А ребятишки крутые, стриженые, знаете, так, по новой моде, чтоб башка квадратной казалась. Плечи, само собой, с метр, ну и все такое прочее. И вот один из них, сидевший в кресле у прохода, вынимает сигару, вот такую, сантиметров двадцать, и закуривает. А в самолете везде всякие приборы, датчики — зафиксировали дым. Тут же подбегает стюардесса и начинает втолковывать этому бычку, что курить нельзя. А он дымит себе, не обращает на нее ну никакого внимания. Не понимает, чего ей надо. Появляется старший стюард, тоже наклоняется над ним и начинает объяснять. Снова никакой реакции. Причем курит в открытую, нагло. Наконец уже сам пилот по трансляции объявляет, что курить в самолете запрещено и за нарушение полагается платить штраф. Курит! Снова бежит стюардесса, а этот крутой вынимает из кармана во-от такую пачку долларов и, не глядя на стюардессу, рукой перегораживает ей проход: на, мол, подавись своим штрафом... Костя, они в американских городах уже целые улицы скупают, новые эти. А в Европе? И все равно их ловят. И никакие им деньги не помогают. Почему, скажи, ФБР может, а мы - нет?.. Причем знаешь, что самое смешное, были мы в академии ФБР, в штате Виргиния, слушали их лекции, делились своим опытом. У нас, оказывается, одни и те же проблемы. И кое-какой наш российский опыт им оказался во как нужен. Так что кто кого в этом смысле, еще неизвестно. Но ведь они ловят убийц, а мы — нет. Почему? Они бы нам за одну только нашу Александру Ивановну знаешь какие «лимоны» бы отвалили? За опыт ее, за талант. Или за Славку. Хоть он и рыжий. В Америке, кстати, я видел много рыжих полицейских. Ирландцев. Так что ты, Грязнов, не переживай шибко.
— А я и не переживаю, за Россию обидно.
— Во-во, за державу... Ничего, а я все-таки хочу быть оптимистом, — усмехнулся Турецкий.
— Это ты уже завтра скажешь, — подмигнул ему Костя. — Ну что, друзья, время к полуночи. Гости, вам хозяева не надоели?
— А чай? — Из кухни появилась Ирина с подносом, на котором стояли чашки и большой заварной чайник.
Наконец и с чаем покончили, поднялись, задвигали стульями. В прихожей Турецкий подал Косте большую целлофановую сумку.
— Костя, тут, понимаешь, твоим женщинам кое-что. Я ж мужик, в их тонкостях не разбираюсь. Купил там всякие бабские тряпки. В общем, ты передай, а они сами разберутся. Тем более Лидка, сам знаешь, крестница моя. Она ж теперь совсем уже невеста!
На лице Меркулова появилась улыбка все понимающего счастливого отца семейства.
Ну все, все, — заторопила Шура, подхватывая Костю под руку. — Грязнов! За мной. Ты на свою Парковую еще на метро успеешь, а мне вот этого деятеля до самой хаты везти, аж на проспект Мира, чтоб его семья не волновалась. Пошли. Привет всем. Иришка, целую!
