— Костя, о чем ты?!
— Дело нешуточное, Саша. В верхах, как обычно, мнения насчет Чечни разошлись, но нашу работу их размежевания не облегчат… А генеральный прокурор мне личное поручение дал — следить, чтоб в наших доблестных рядах не создавалось коалиций, чтобы все стояли на защите закона и конституции. Все и так стоят кто как умеет…
— Скажи-ка, Костя, а дело с американцем, что ты мне подсунул, имеет отношение к тому, о чем говоришь?
— Боюсь, что да. Слава Грязнов взял Буряка?
Я взглянул на часы.
— По времени должен был. Он в любом случае позвонит или придет.
— Американец этот мне покоя не дает! Ведь официально Штаты никак пока не реагируют на заявления Москвы и Чечни. Какого лешего его понесло в Чечню? Если была секретная миссия, то зачем брать себе в сопровождающие работника разведки? Столько вопросов, а он взял и умер! Какие, кстати, у тебя впечатления от встреч с Андриевским?
— Как тебе сказать? Вел он себя естественно, по большому счету не врал, а то что поначалу о девочках хотел утаить, так вполне понятно. Зато потом вывел на Мещерякову…
— Хотя немного опоздал. А что со второй девушкой? Как ее? Дина, кажется?
— Дина Венгерова. Ее пока не нашли. Парни Грязнова ищут ее в турагентствах. Содержатель притона сказал, что от него она туда ушла. Есть версия, почему найти не можем…
— Ну?
— Придя из публичного дома в более-менее пристойное место работы, она вполне могла поменять имя. На всякий случай.
— Могла. И как теперь ее найти?
— Дали в газеты, на радио, телевидение объявления, что девушке, возвращавшейся с подругой в Москву на «вольво» такого-то числа, угрожает опасность.
— Думаешь, клюнет?
— После того как узнает, что случилось с Мещеряковой? Должна клюнуть.
— Дай Бог! В этом деле тебе, скорее всего, понадобятся контакты с контрразведкой. Есть там один человек, который может оказаться тебе полезен, да и сам по себе человек не гнилой. Работает в следственном управлении Федеральной службы контрразведки. Зовут Макаревич Юрий…
— Я только Андрея знаю…
— Что?
— Да нет, Костя, ничего, я записал — Макаревич!
— Хорошо, что записал…
Костя хотел что-то добавить, но распахнулась дверь. И вошел Слава Грязнов в замызганной милицейской форме. Прошел через помещение и молча плюхнулся на стул, бросив перед собой на стол фуражку — зимних форменных шапок он не любил.
У меня от нехороших предчувствий заныло сердце.
Меркулов как ни в чем не бывало улыбнулся и сказал:
— Ну вот, сегодня он пришел наконец в том виде, какой соответствует его фамилии!
Потом добавил:
— Шутка, Слава.
— Это правда! — заявил Слава. — Я немытый поросенок, а не сыскарь!
— Ты хочешь сказать, что мой тезка снова сбежал?
— Не сбежал. Умер на операционном столе в Балашихинской больнице…
— Умер?! — воскликнул я.
Слава скупыми, короткими фразами поведал о том, как проходила операция по захвату Петрова-Буряка, и о том, что успел рассказать по дороге в больницу преступник.
Меркулов вышел в комнату отдыха, которая располагалась за широким рабочим столом, повозился там, звякая посудой, предупредил секретаршу, чтоб его не беспокоили, и кивнул нам со Славой:
— Пошли, там пошепчемся.
В комнате отдыха было все как положено для такого помещения, но без излишеств: диван, два кресла, телевизор на тумбочке, столик и холодильник в углу.
На столике уже стояли хрустальные стопочки, запотевшая бутылка водки и кое-какая нехитрая снедь.
Мы уселись вокруг стола, Костя быстро разлил по рюмкам:
— Ну, давайте ударим по стрессу.
Ударили.
Слава не стал закусывать, сидел пригорюнившись, потом попросил:
— Костя, можно одну вне очереди?
— Давай.
Грязнов выпил, и, кажется, его немного отпустило. Он более комфортно расположился в кресле, ослабил галстук и сказал с тоской, известной только тем, кто работал в нашей системе уголовного розыска:
— Главная лажа, что подполковник погиб! Теперь начнется бодяга! Служебное расследование назначат, то, се!.. В общем, дополнительный материал в папку компроматов папы Савченко!
— Не переживай, — говорю я. — Когда-то мы пели тебе, помнишь: «Капитан, капитан, никогда ты не будешь майором…» А все-таки стал!
— Да я и не боюсь! Уже ловлю себя иногда на мысли, что подсознательно работенку себе подыскиваю, прикидываю, подойдет мне или нет. Так что внутренне к перемене участи готов. Только надо успеть еще одно дело сделать…
— Какое?
— Гниду вычислить. Ты не рассказывал Косте про мой сейф? — спросил меня Слава.
— Да нет, не успел…
— Тогда я расскажу…
Слава поведал историю наших злоключений с портфелем Скворцова и закончил такими словами:
— Вы как хотите, а я убежден — у нас в управлении, может, и того ближе, в МУРе, кто-то накрыл меня колпаком и пасет. Даже телефон на кнопку поставили!
— Да ну, не может быть! Зачем им тебя прослушивать?
— А в сейф лазать зачем?
— Ну не знаю…
— Так я тебе говорю! Сам посуди, показываю на свежем примере. Сегодняшний захват Буряка. О том, когда и куда я поеду его брать, кроме тебя и меня, не знал никто! И милицейский взвод и спецназ я брал в Балашихе. Все знают, что ты включил меня в оперативно-следственную группу по американцу, решили, что я опять по блату рву халяву, и махнули на меня рукой: куда еду, зачем — им дела нет. Пока. Перед тем как ехать, я позвонил тебе и сказал, что мне удалось выцарапать у Коршуна.
— Похоже, что твоя правда, — вынужден был согласиться я под грузом фактов. — Послушай, Костя, ты мне сватал контрразведчика в партнеры, да?
— Ну и?..
— Ты мне не сказал, но я догадливый. Служба контрразведки должна интересоваться этим делом, все-таки иностранец убит. Тем более не с Брайтон-Бич приехал…
Меркулов грустно усмехнулся.
— Согласен с тем, что они могут проводить свое расследование, почти уверен в этом. Но, честное слово, точно не знаю.
— Я вот почему спрашиваю. Может, как раз так и есть. Парни ведут свое расследование, знают, по старой памяти, что мы своей информацией делимся с ними не очень охотно. Вот для того, чтобы и не унижаться просьбами и быть в курсе того, как идет следствие, поставили тебе «жучок».
Слава помолчал, сопоставляя мою версию со своими соображениями. Потом покачал головой:
