В середине лета фирма «Геронт-сервис» начала медленную и мягкую охоту на семейную пару, собирающуюся выехать к детям в Израиль. Нимховичи имели трехкомнатную квартиру улучшенной планировки, из которой, по-видимому, и упорхнули их головастые дети в дальние страны.
Меньшов понимал, что здесь нужна более тонкая работа, двумя бутылками портвейна по субботам не обойдешься. В беседах с Нимховичами он время от времени вспоминал о богатых заокеанских фирмах, которые с самого начала спонсировали этот проект помощи российским престарелым людям, а также намекал на взаимный интерес: мол, хоть вы и не совсем подходите под категорию тех лиц, с которыми работает «Геронт-сервис», все можно решить полюбовно — вы нам квартиру, а мы переводим вырученную сумму в твердой валюте в любой банк Израиля на ваше имя. Предложение было весьма соблазнительным. Ведь столь крупную сумму долларов вряд ли удастся без проблем вывезти из страны. Если вообще удастся. Привлекать в помощь детей, значит, подвергать их ненужному риску. Ведь согласитесь, хорошо, если у стариков будут на месте какие-то сбережения, чтобы не сразу садиться на шею детям, хотя дети, дай им Бог здоровья, с готовностью подставляют плечо.
Меньшов клялся и божился, что у него есть возможность проделать такую финансовую операцию. Старик Нимхович кивал, слушая, но божбе не очень верил, ему хотелось более существенных, желательно документальных подтверждений того, что фирма Александра Михайловича имеет международный размах.
Эта дотошность доводила Меньшова до белого каления, но бешенство он срывал на своих работниках, с Нимховичами нужно быть отменно вежливым до победного конца. Предстояли хлопоты, надо было изготовить липовые, но очень качественные гарантийные письма, договоры и прочую документацию, вызывающую у полупросвещенного обывателя священный трепет приобщенности к таинствам цивилизованного бизнеса.
Привыкший доверять своему чувству опасности, Петров пробовал уговорить Меньшова бросить это дохлое, по его мнению, дело, найти клиента попроще и работать по старой, испытанной методике. Петров выдвигал даже такой веский аргумент: за то время, которое уже угроблено на Нимховичей, в лучшие времена они успевали очистить от хозяев и продать две, а то и три квартиры. Так стоит ли?.. Но Меньшов был неумолим, какой-то сатанинский азарт овладел им, тот, наверное, который рано или поздно берет в плен всякого неумеренного игрока.
Тем временем произошли неожиданные события. У той старухи, которую Баллон задушил в Кунцеве и бросил в колодец, была фронтовая подружка, которая и сама уже еле ходила. По этой причине они, хоть и жили в часе езды друг от друга, виделись редко, редко перезванивались, зато регулярно переписывались, из Москвы в Москву. Когда подружка перестала получать вдруг письма и не было их больше месяца, решила собраться с силами и проверить лично, а ну как ее боевая подруга уже померла. Старушка добиралась невыразимо долго и трудно, но, когда все-таки добрела до искомых дверей, на звонок вышел рослый, упитанный кавказец в майке и спортивных брюках. Он долго, недоумевая, выслушивал сбивчивые старушкины вопросы, потом сказал, что никакой Веры Степановны он не знает, квартиру эту купил, купчую может показать, и никаких чужих следов, когда въехал, не видел. Когда дверь перед ее носом захлопнулась, старушка, поразмыслив и порасспросив соседей, осторожно, словно боясь разбить свое высохшее до хрупкости тело, отправилась в ближайшее отделение милиции.
Примерно тогда же на территории соседнего административного округа при плановом обслуживании коммуникационных сетей работники муниципальных служб обнаружили в колодце мешок с изрядно подгнившим трупом. Уже то, что труп находился в мешке, наводило на грустные размышления, а еще вдобавок бурая от времени странгуляционная борозда на шее — неопровержимый фактор насильственной смерти. К большому счастью всех заинтересованных лиц, в один совпали два вопроса в двух районных службах внутренних дел: той — где пропала старушка; и той — где найден труп в черном полиэтиленовом мешке. Совсем неожиданно возник и еще один факт, о котором в виде ориентировок сообщалось по всем райотделам столицы — на территории городской свалки в процессе регулярных земляных работ обнаружены останки трех человек, упакованные в черные мешки вместе со строительным мусором.
Работники Московского уголовного розыска совершенно здраво рассудили, что убийства слишком похожи на серийные, чтобы с ходу отвергать такую версию. Умные головы путем чисто интеллектуального анализа одна за другой подыскивали точки соприкосновения в обстоятельствах всех выявленных однотипных смертей. Найти их было нетрудно, если бы хоть кто-нибудь мог опознать покойников. И вот когда неутомимая фронтовая подруга Веры Степановны опознала покойницу только по шраму на затылке, полученному в сорок четвертом от немецкой мины, когда стало известно, что квартира убитой женщины была продана грузину чуть ли не в одно время с моментом умерщвления старушки, во всей своей красе всплыла в поле зрения розыскников фирма «Геронт-сервис». После того как фирма «засветилась», найти концы было легко. Проследили прохождение документов фирмы через нотариальную контору, отделы муниципалитетов, занимающиеся недвижимостью, и установили, что клиенты благотворительной фирмы имеют тенденцию исчезать бесследно после того, как отпишут фирме «Геронт-сервис» свои квартиры в обмен на пожизненную заботу и поддержку.
Майор Вячеслав Грязнов предложил сопоставить факты исчезновения людей с фактами обнаружения на городской свалке трупов в черных мешках. Предложение было принято, потому что это был единственный шанс одним махом раскрыть очень крутое и современное уголовное дело.
Конечно, те, кому пришлось бродить по вонючей свалке и проверять каждый достаточно большой черный полиэтиленовый мешок, поминали майора не самым ласковым словом. Но в результате этих неприятных поисков к трем ранее обнаруженным трупам прибавилось еще три. Теперь уже можно было в качестве основной версии предлагать такой вариант: «Геронт-сервис» обманом завладевает жилплощадью опустившихся одиноких престарелых граждан, после чего, устранив их, остается полноправным владельцем недвижимости.
Выходит, мошенничество, даже сопряженное с насильственным устранением тех, кого обманывают, не может быть безнаказанным вечно. К тому времени, когда банда Меньшова обрабатывала семейство Нимховичей, «Геронт-сервис» уже находился под колпаком у Московского уголовного розыска.
Дальше пошел раскрут. В офис «Геронт-сервиса» позвонил непревзойденный мастер миниатюры Слава Грязнов. Представившись директором одного из филиалов советско-американского совместного предприятия, он спросил, можно ли купить под офис хорошую трехкомнатную квартиру недалеко от центра.
Александр Михайлович, трепеща сердцем, осторожно поинтересовался, какими суммами располагает потенциальный клиент. Слава ответил, что в средствах не ограничен, лишь бы жилплощадь соответствовала среднестатистическим европейским стандартам. Таким образом, вольно или невольно, операция с недвижимостью Нимховичей неожиданно обострилась.
Как раз тогда, когда Меньшов уже хотел было оформить все бумаги и приговорить двух старых евреев, оказалось, что жена старика Нимховича легла в больницу. Она была достаточно здорова, чтобы уехать в Израиль, чтобы вести переговоры с покупателями. А тут взяла и заболела. Кто знал, тот знал, что женщина спряталась в больнице по рекомендации милиции. Необходимо было заставить Меньшова действовать активно и по возможности безрассудно, только тогда его можно будет взять с поличным. Иначе его снова отпустят, как уличного хулигана, хотя для престарелого тинейджера удушение старушек и стариков никогда не являлось безобидным проступком.
