— Проходите сюда, в эту комнату. Здесь я обычно принимаю гостей, хотя в последнее время они бывают у меня достаточно редко.
Мы прошли в просторный кабинет с высокими потолками. Три стены кабинета были заставлены книжными стеллажами. У окна стоял широченный письменный стол, а слева и справа от него глубокие кожаные кресла.
В эти кресла Лев Ильич и усадил нас. А сам сел на высокий крутящийся стул перед письменным столом, как бы занял место полководца, который хочет иметь возможность видеть все сразу.
Перехватив наши восхищенные взгляды, которые мы бросали на это потрясающее обилие книг, он объяснил:
— Иногда, чтобы написать одну книгу, надо прочитать их минимум несколько десятков. А то и сотен. А я в последнее время только и делаю, что пишу книгу. Никак не закончу. Но надежд на завершение все же не оставляю.
— А о чем ваша книга, если не секрет? — вежливо поинтересовался слишком любознательный Ломанов.
— Не секрет, конечно. Это будет книга по истории нашей разведки. Насколько я понимаю, вас в некотором смысле тоже интересуют кое-какие аспекты этой истории. Не так ли, Александр Борисович? — повернулся он ко мне.
Кажется, не только мы его разглядывали, но и он нас изучал, как бы прощупывал взглядом — стоит ли иметь с нами дело.
— Ну, в некотором смысле — да, — ответил я. — Хотя я не знаю, точно ли это связано с разведкой или нет. Скорее нас интересуют конкретные люди. Зато наверняка знаю, что Служба внешней разведки очень пристально интересуется нашим нынешним расследованием и пытается нам всячески мешать. Я считаю своим долгом и вас предупредить об этом. Не хотелось бы вас подводить.
— Меня уже подвести довольно сложно, молодые люди, — засмеялся Бугрицкий. — А об интересе внешней разведки к вам и мне кое-что известно. Навел справки по своим каналам. Что-что, а каналы-то у меня остались... Стало быть, так. Алексей Сергеевич Зотов рекомендовал вас с самой лучшей стороны. Ему я верю. Да и судя по вашим лицам, вам и вправду можно доверять. Но в ответ я потребую одного: полной откровенности с вашей стороны.
Мы с Ломановым переглянулись, и я сказал:
— Да, мы будем абсолютно откровенны.
— Тогда ответьте мне со всеми необходимыми подробностями, почему вас заинтересовали Норман Кларк, Семен Филин и, видимо, полковник Фотиев?
— Как? О Фотиеве вы тоже знаете? — не смог сдержать я своего изумления. — Когда я беседовал с Зотовым, я сам едва ли подозревал о его существовании.
— Понимаете ли, Александр и Сергей... Вы позволите мне вас так называть?
— Конечно, конечно, — согласились мы с Лoмановым чуть ли не хором.
— Так вот, после того обыска, что вы устроили на даче Филина... Кстати, подземный ход на той даче вы обнаружили? — Он посмотрел на меня.
— Ну... — Я не то чтобы смутился, но все-таки немного замялся.
Потом все же решил и в самом деле держать карты раскрытыми:
— При официальном обыске ход обнаружен не был. Но позже я нашел его.
— Я так и подумал, — кивнул утвердительно Бугрицкий, — так вот, после того обыска Филин сделал вид, что поднимает большой звон. Но на самом деле он затаился, понимая, что рыльце у него более чем в пушку. Но вы на него можете особого внимания не обращать, это только фамилия у него такая хищная. Ему скорее подошла бы другая, Павлин к примеру. Уж больно любит хвост на людях пушить. Он умный аналитик, но фигура в нашем случае не опасная. И он, собственно, никогда не был разведчиком по большому счету. Он выполнял, скажем так, особые конфиденциальные дипломатические миссии. И был скорее чем-то вроде высокопоставленного почтового ящика. Или голубя, если уж у нас такие птичьи ассоциации. — Лев Ильич снисходительно улыбнулся.
Но я не случайно вас спросил про подземный ход, — продолжал он. — Филин связан с Фотиевым напрямую, но не только посредством этого хода, который можно воспринимать даже как некую метафору. Образно говоря, Фотиев и Филин — это как бы две стороны Луны. Видимая сторона, понятно, Филин, а невидимая, соответственно, — Фотиев. За ними значится немало серьезных дел, в том числе и связанных не только с государственными, но и, мягко говоря, личными интересами. И у того, и у другого немало денег на счетах и даже легализованной в последнее время недвижимости за границей. Эти ребята никогда не забывали в первую очередь о своем кошельке. Но если самого Филина можно не опасаться, то Фотиев человек не просто опасный.
Бугрицкий поднял вверх указательный палец и сказал подчеркнуто сухо:
— Сверхопасный. Не зря он столько лет возглавляет спецотдел, который отошел к СВР от бывшего КГБ. Этот отдел осуществлял все операции, которые в рамках международного права считаются не только незаконными, но и преступными. Этот же отдел занимался крупными финансовыми операциями, а также устранением неугодных лиц за границей.
— Ничего, мы его прижмем, — пообещал я. — За Баби Спир он у нас ответит по закону.
Ну это у вас вряд ли получится. Во всяком случае довести дело до официального суда не удастся. Понимаете ли, в чем дело... В этом ведомстве даже откровенных преступников никогда не передают на растерзание органам правосудия. Или им создают «крышу» и отправляют доживать свой век в тихую, спокойную страну, или, ну это уж в случаях совсем безобразных, им дается так называемый приказ номер семь. Согласно этому приказу виновный обязан покончить с собой.
— Прямо-таки самурайские законы...
— Ну, в общем, это близко к истине. Про разведку вообще много глупостей наговорено и понаписано, но то, что без сложной внутренней иерархии и структуры, без собственных кастовых законов она жить не может — это правда. Но, друзья, давайте вернемся к нашим баранам. Считайте, что я ничего не знаю. И вы должны буквально на пальцах мне объяснить, что знаете вы, какие у вас есть соображения по поводу событий, которые попали в сферу вашего внимания, и о предварительных выводах, которые вы сделали или можете сделать. Я же, со своей стороны, попробую по ходу анализировать вашу информацию. Глядишь, что-нибудь и прояснится. Я должен только сразу предупредить вот о чем. Призывая вас к полной откровенности, я все же не смогу ответить абсолютно тем же. Вы же понимаете, что есть секреты, принадлежащие не мне.
— Конечно, понимаем, — отозвался я.
— В одной хорошей арабской книге сказано, что книга служит не для того, чтобы отвечать на вопросы, а для того, чтобы указывать путь. Я сыграю роль этой книги и попробую указать вам путь, по которому следует идти. А для начала я вам хочу предложить по рюмочке коньяку, чтобы поиски пути не казались слишком пресными. Как вы смотрите на такое предложение?
От коньяка мы, естественно, не отказались. Затем я начал свой рассказ, который время от времени дополнял главный наш специалист по Кларку Сережа. Лев Ильич слушал нас не перебивая, только изредка кивал.
