— Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий! Представляюсь по случаю назначения на должность командира корпуса! Гвардии полковник Мельниченко!
— Здравствуйте, товарыщ Мелничэнко. Проходыте к столу, — ответил Сталин, поглядев на Андрея желтыми, «тигриными» глазами, в глубине которых Мельниченко заметил любопытство и еще что-то непонятно-пугающее. Да уж, такой взгляд не забудешь до самой смерти.
Но Сталин уже отвел взгляд и по-прежнему мягким, кошачьим движением уступил дорогу Андрею, освобождая ему проход к стулу. Андрей прошел вперед и сел за стол, только сейчас сообразив, что напротив него сидит, поблескивая стеклышками старомодного пенсне, сам знаменитый в будущем «кровавосталинский палач», а рядом — скорее всего, Молотов или Маленков. Их, в отличие от Берии, Андрей в лицо не запомнил, даже после года жизни в этом времени. Как-то не интересовали они его, хотя и газеты он читал, и портреты вождей видел довольно часто.
Пока Мельниченко садился, Сталин успел обогнуть стол и, усевшись напротив, начал прочищать трубку, давая время, как понял Андрей, освоиться.
— Товарыщ Мелничэнко, мы знакомы с резултатами вашей полководческой дэятельности и на этом основании приняли рэшение о назначэнии вас командиром корпуса, — продолжая свои манипуляции с трубкой, начал разговор Иосиф Виссарионович. — Но хотэлос бы узнат ваше мнение — справитес ли вы с такой должностью?
— Постараюсь оправдать оказанное мне доверие и выполнить все приказы Верховного Главнокомандования, — ответил Андрей.
— Харашо, товарыщ Мельничэнко. А как ви считаете, — продолжил разговор, закуривая трубку, Сталин, — что нэобходимо вам и вашему корпусу для лучьшего выполнения приказов? Какие нэдостатки вы успэли заметить во время предыдущих боев?
Андрей, первоначально слегка запинаясь от волнения и не сразу находя слова, начал отвечать. Сталин точными и своевременными репликами, показывающими, что он внимательно слушает собеседника, помогал ему формулировать свои мысли. Разговор, к которому присоединились и все присутствующие, продлился около часа, время, показавшееся Андрею необычно долгим. Стараясь выглядеть невозмутимо, он переживал за каждое свое слово, пытаясь контролировать все произнесенное вслух, чтобы создать самое благоприятное впечатление. Конечно, он так и не смог уловить реакцию самого Сталина, тот был слишком опытным и хитроумным политиком, но, судя по всему, на остальных присутствующих Андрей произвел самое наилучшее впечатление.
Затем Мельниченко были вручены принесенные Поскребышевым бумаги, и Сталин, приказав дежурному генералу отправить его в гостиницу под надежной охраной, простился и пожелал удачи.
«Такие встречи не зря запоминались назначаемым на всю жизнь», — подумал Андрей, прощаясь и выходя в сопровождении дежурного генерала из кабинета.
«Боевые действия русских во время крупного наступления на юге приобрели новый характер; число захваченных военнопленных, в сравнении с прежними битвами на окружение, стало незначительным. Противник своевременно избегал грозящих охватов и в своей стратегической обороне использовал большой территориальный простор, уклоняясь от задуманных нами ударов на уничтожение. Именно у Ростова, Калача и у Воронежа он оказывал упорное сопротивление, ибо больше не боялся оперативных охватов и обходов».
Кейтель. Воспоминания. Берн, 1956 г.
16–17 июля 1942 г. Казанская железная дорога
Еще два дня поезд неторопливо пробирался сквозь едущие на запад эшелоны к Казани. Сергей понял, что его догадка верна, на станции Канаш, когда к ним пересела с местного поезда компания командиров во главе с… Андреем Мельниченко. Да, они тоже ехали в Казань, где должен был формироваться корпус. Позднее секретчик принес расшифрованный приказ, который привез с собой один из спутников Андрея. Из него выяснилось, что бригада включена в состав формируемой в Казани Второй механизированной Армии. Из разговоров с Андреем и Калошиным Сергей понял, что в эту армию войдет и корпус под командованием Мельниченко и их бригада. Еще день пролетел в мелких хлопотах и ожидании прибытия. Наконец на станции Помары эшелон завернули на разгрузку. Проследив за разгрузкой и размещением бригады в отведенных им казармах, под утро Иванов, Марченко и заместитель по тылу Орлов вместе с группой Мельниченко поехали дальше, в Казань.
16–17 июля 1942 г. Восточный фронт
Командующий группой армий «А», одной из двух, на которые была разделена группа армий «Юг», генерал-полковник Максимилиан фон Вейхс, пребывал отнюдь не в лучшем настроении. Его войска с трудом преодолевали сопротивление быстро и искусно подтягиваемых русскими подкреплений. Да, русские быстро учатся, и теперь их оборона мало напоминает ту негибкую «нерушимую стену», которой они пытались остановить наступление вермахта в начале войны. Так что теперь на равнинах Придонья русские и немецкие войска играли в кровавую игру «поймай недруга». Массы пехоты, кавалерии, танков и артиллерии маневрировали, стараясь нащупать слабое место неприятельского фронта или прикрыть свой слабый участок Над ними с таким же ожесточением стремились сбросить друг друга с неба тучи самолетов.
Не улучшало настроение генерал-полковника и то, что почти половину его войск составляли союзники — итальянцы, венгры и румыны. Впрочем, венгры из них были самыми боеспособными, жаль, что их так мало. Хитрый адмирал отозвал свои кадровые части с фронта при первой же возможности, заменив их резервистами. Но даже венгерские резервисты были куда боеспособнее румынских кадровых частей. Да еще эта взаимная ненависть между венграми и румынами. Их же даже рядом расквартировать нельзя, не то чтобы в бой пустить!
И как же не хватало генералу нормальных немецких войск, которые превосходили русских в подвижности и настоящем арийском боевом духе. Впрочем не хватало не только войск, проклятый Восточный фронт сильно проредил и части снабжения. Автомобили, как и люди, не выдерживали этой дикой азиатской природы и ломались, ломались, ломались…
16–17 июля 1942 г. Москва
Заседание Ставки Верховного Главнокомандования, посвященное положению на юге, началось вечером шестнадцатого и продолжалось допоздна, практически до утра. Несмотря на непрерывно поступающие подкрепления, Юго-Западный и Южный фронты уже потеряли большую территорию и сейчас были разделены на два участка, обороняя Крым по Перекопу и с боями отступая к Дону.
Бурное, переходящее в споры обсуждение закончилось под утро итоговым выступлением Сталина. Пыхнув раскуренной трубкой, он медленно прошелся вдоль карты и сказал:
— Итак, товарыщы, решено. Стратэгические резэрвы трогат нэ будэм. Перегруппировываем часть резэрвов с Центрального и Ленинградского направлений…
18 июля 1942 г. Казань. Сергей Иванов
Нет, оригинальный все же город — Казань. Проехали площадь Пушкина со стоящим на ней памятником какому-то национальному поэту. Интересно, а памятник Пушкину — на площади имени этого поэта стоит? А главное — штаб формирующейся Второй механизированной армии расположился в гостинице с весьма «необычным» для столицы Татарии названием. Каким, как вы думаете? Правильно — «Казань»! Я смеялся, как в нашем мире в Инете писать будут.
