А как разгружать паромы? Ладно, пусть над этим дирекция порта думает, для него главное — люди. Люди — это кадры, а кадры решают все.
У ворот порта капитана буквально за пуговицу поймал директор ближайшей МТС, товарищ Мгеладзе:
— Товарищ Тучков, у вас проблема с расселением прибывших? Наша МТС готова принять десять-пятнадцать человек, а мы ночью обсудили с председателями колхозов, и они возьмут к себе на первое время по пятьдесят-сто. Только разрешите нам самим выбрать, кого брать?
«Вот же волчара, никогда своего не упустит! Не зря „мгели“ означает „волк“, — подумал Тучков. — Надо выяснить, от кого произошла утечка информации. А с другой стороны — баба с возу».
— Хорошо, товарищ Мгеладзе, если исполком не будет против. Но что за проблема, почему ко мне?
— Нас в порт не пускают, — сознался Мгеладзе.
— Нас? — переспросил Тучков. Директор молча показал на группу человек в десять, стоявших невдалеке.
«Десять на сто — выходит почти тысяча человек. Чем не решение? А наблюдение наладим». — Тучков мыслил прагматично, но и контроль упускать не хотел.
— А где их участковые? — потом повернулся к председателям: — Товарищи, подойдите.
Когда те подошли и закончили вразнобой представляться, Тучков сказал:
— Товарищи, учтите, вы берете на себя большую ответственность. К вам попадут люди, лишившиеся всего привычного, дома, семьи, друзей. А для нас важен каждый человек. Вы будете обязаны стать им новой семьей. И почему вы без участковых? Отбор должен проводиться вместе с ними. И я буду спрашивать с вас за каждого, кого вы возьмете.
Вперед выдвинулся грузный, что не мешало ему быть очень подвижным, Апостолиди.
— Кали мера, товарищ Тучков. — Он всегда так здоровался, как бы подчеркивая, что, когда большинство греков после революции уехали в Элладу, в его селе остались все. Строить первое в мире государство рабочих и крестьян, помните, когда к нам привезли детей из Испании, разве они не стали нашими детьми?
— Кали мера, Одиссей Анастасович, — ответил капитан, — вы составили заявку?
Ему протянули список из одиннадцати фамилий, написанных химическим карандашом.
— Пройдемте, товарищи. — И Тучков направился к проходной порта.
г. Брест. Девятая погранзастава.
Василий Нестеренко, сержант ПВ НКВД.
— Сержант Нестеренко!
— Я, товарищ лейтенант!
— Значит так, Василий… — На начальнике лица нет. Ну, верно, он за последнее время спит только тогда, когда с ног падает. — Берешь телегу и дуешь в Волынку. Михеич нам гостинцев обещал. Заберешь, привезешь сюда. А то на союзников из будущего нам довольствия комендатура не выделяла, а кормить их надо. Заодно узнаешь, как там дела. Возьми с собой… Во! Фридлендера возьми. Тебе полезно антисемитизм свой лечить.
— Никакой я, товарищ лейтенант, не антисемит! Аврик — хороший парень, пооботрется, отличный пограничник будет.
— Тем более. Вот его и возьми. Одна нога здесь, другая там.
— Так точно, товарищ лейтенант.
СССР, в горах Памира.
Группа российских альпинистов.
— Еж твою двадцать восемь через синхрофазотрон и адронный коллайдер в горбатую спину!
— Стакан!
— Перебьешься! «Еж» — слово не матерное. А колючее животное!
— А этот… «синхо…», ну и то, что в спину.
— Тоже нематерное, — заступился Егор, — вполне себе приличные устройства. Что там, Лех?
— Сам посмотри.
Егор подошел. Из тщательно очищенного от снега льда торчала головка крюка с продетой в серьгу петлей веревки.
— Это что? — спросил Лешка.
— «Морковка», — ответил Егор, рассматривая железку с не меньшим удивлением, — ледовый крюк. Использовался раньше, когда буров не было. В лагерях еще есть запасы. Иногда их в скалы долбят, «точки» вечные получаются.
— Это я и сам догадываюсь, не дурнее паровоза, — съязвил Лешка. — Какому… — он проглотил матерное слово, правда, целиком от ругани не избавившись, — дятлу пришло в голову изображать из себя дятла?! Буры уже лет тридцать, как есть! А петля? Это же пенька, мать ее!
— Причем новенькая, — согласился Егор. — На ней мухи ни разу того, чик-чик не делали.
— И заколотили его уже после снегопада! Это как понимать? Реконструкторы от исторического альпинизма? «Толчки» на Памир подались? Горных эльфов отыгрывают, блин! — начал заводиться Лешка. Было у него с толкинистами связано что-то нехорошее.
— Может, у них трубки кончились? — выдвинул версию подошедший Санек. — А буры оставлять — ребят жаба задавила.
— Он же не в дырку от бура вбит! — хмыкнул, сомневаясь, Егор. — Напрямую в лед загнали. Да и за каким хреном тащить сюда «морковку»? Она же тяжеленная!
— И? — вопросительно посмотрел на командира Лешка. — Резюме будет?
— Не будет ни резюме, ни конструктива, — ответил Егор. — Будет перекур с разбором. И спуск. Последний пойдет с этого крюка. Трубку сэкономим.
Он отошел к рюкзакам, дождался, когда все рассядутся, и начал:
— Итак. Двадцать первого июня мы подошли к перевалу, который назвали «Загадка». До нас за перевал никто не ходил, поскольку он на границе Китая и Киргизии, и только таким упертым раздолбаям, как мы, хватило терпения оформить все документы на пересечение границы и втолковать китайским погранцам, что эти бумажки не лажа. До перевала оставалось полчаса хода, и виден он был отлично. Никаких технических сложностей не наблюдалось. Так?
Остальные молча кивнули. Егор продолжил:
— В ночь на двадцать второе резко портится погода. Леха выходил из палатки, «эльфов погонять», в два ночи, было тихо. Я просыпался в четыре — уже мело.
— Ну, это не странность, — вставил Санек, — с погодой всяко бывает. Горы.
— Согласен. Просто отмечаю. К утру двадцать третьего погода стала, а на перевале появилась абсолютно отвесная и идеально гладкая стена перемороженного льда, высотой около двадцати метров, идущая по всему гребню. Откуда взялась стенка и причины ее характеристик мы объяснить не можем. С другой стороны перевала обнаружилась совершенно естественная картина спуска. Если не считать верхний срез стены.
— Угу, — вставил Лешка, — как будто ножом отрезали.
— Таким маленьким ножиком, размером с Останкинскую телебашню, — усмехнулся Влад, — и режущим перемороженный лед, как тортик.
— Кстати, — продолжил Егор, — перемороженным лед был только на самой стене. Под ней и на перевале — совершенно нормальный. И верх стены мне тоже показался обычным. Но крутить бур в последние полметра поленился, — он сделал паузу. — Дальше. Спуск с «Загадки» и подъем сюда принес вторую неожиданность. Относительные высоты ледников и вершин не соответствуют карте. Расхождения небольшие, но по очертаниям ледников заметно здорово. В то же время хребты и ущелья вяжутся однозначно: мы идем именно там, где планировали. Изменился только ледовый покров.
