– Кацпаров и четыре его телохранителя.
– Ничего, мы их возьмем, – сказал Грязнов.
– Не торопись, дай людям поужинать, – спокойно ответил Турецкий. – Сейчас спецназ подъедет. Самодеятельность нам ни к чему.
– Это ты их называешь людьми? – изумился Слава.
– Не важно, кто они. Давай пока понаблюдаем за домом, а начнется шевеление – примем меры.
– Турецкий, я тебя не узнаю!
– Остынь. Перекури.
Потянулись минуты ожидания. Грязнов нервничал, хмуро поглядывая на дом. Вдруг входная дверь отворилась, на крыльцо вышел человек, постоял, всматриваясь во тьму, прошел к гаражу, вывел машину.
– Кажется, они собираются выезжать. Пойдем! – сказал Турецкий и направился к распахнутым воротам.
– Кто там? – спросил человек из машины.
– Свои, – проворчал Грязнов.
Сидевший за рулем выскочил им навстречу, подбежал поближе, но не успел и рта открыть, как Грязнов ударил его кулаком по голове и свалил на землю. Из дома выскочили еще четверо мужчин. Турецкий выстрелил в воздух, но тут же прогремел ответный выстрел.
Грязнов, прикрыв Турецкого, стал стрелять по бандитам, отходившим к огородам. И тут наконец послышался гул машин, подходило подкрепление.
– А вот теперь уступим дорогу спецназовцам!
Ребята в камуфляжной форме повыпрыгивали из машины и бросились догонять преступников.
Минут через двадцать все было кончено. Один из бандитов погиб, его притащили по снегу, оставляя кровавый след. Четверо пришли под конвоем, двое из них были ранены.
– Как зовут убитого? – спросил Турецкий у Рустама.
– Марат Кацпаров, – злорадно ответил Такоев.
– Жаль. Нам было о чем побеседовать. Но я и на том свете с него спрошу! – сказал Турецкий. – А где вы держите главного бухгалтера Северобанка?
– В подвале, – глухо сказал один из чеченцев.
– Ребята, проверьте! – приказал Турецкий спецназовцам.
Бойцы вошли в дом и вскоре вывели изнуренного и избитого человека, который едва держался на ногах. Лицо его сплошь было покрыто иссиня-желтыми кровоподтеками. Он настороженно оглядывался по сторонам, но наконец до его сознания дошло, что он спасен. Из глаз полились слезы, силы оставили его. Спецназовцы на руках унесли главбуха в машину.
– Надо обыскать дом, – сказал Турецкий. – Хотя я и так знаю, что мы можем там найти.
– Что? – испытующе взглянул Грязнов.
– Оружие и водку… Спорим?
– Саня, ты всегда прав. С тобой нельзя спорить.
Генеральский дом равнодушно впустил непрошеных гостей, которые на втором этаже обнаружили два автомата Калашникова и много другого оружия. На кухне нашелся и ящик водки.
Грязнов внимательно осмотрел бутылки:
– Самопальная! Такую дрянь пьют!
– Это они нам с тобой приманку оставили, отравить хотели, – засмеялся Турецкий. – Что ж, расследование дела черных банкиров, на мой взгляд, в основном завершено. Много жертв эти покойники унесли на тот свет. Послезавтра Новый год. Поедем потихоньку? Надо бы елку дочке раздобыть.
Эпилог
– Значит, все тот же пресловутый чеченский след? – спросил Меркулов, привычно засовывая за щеку очередной леденец.
– Он несомненно имеет место быть, – заметил Турецкий, – но это не самое главное.
– А что же главное?
– Костя, у меня большая уверенность, что все мы будем еще очень долго расхлебывать, мягко выражаясь, недальновидные, а правильнее – преступные деяния наших главных политиков. Вот в чем дело. Рустам Такоев, поняв, что ему теперь светит, будет всячески выгораживать свои бандитские действия, мотивируя их интересами высокой политики. И я чувствую, что преуспеет в этом. Потому что мы сами – не мы с тобой, конечно, и не Славка Грязнов, а все те же грязные политики, всякие черные банкиры – создали такую атмосферу в стране, когда иной бандит с успехом рядится в тогу защитника национальных интересов. Извини за возвышенный тон. Он ведь, этот Рустам, уже утверждает, что объявил чуть ли не газават тем ворам-чиновникам, бизнесменам и банкирам, которые разворовали триллионы, отпущенные властью на восстановление его родной Чечни. С одной стороны – так и получается. Ведь действительно растащили! Но и сам Такоев совсем не патриот, нет. Он точно такой же, как и они. Но простить не может, что те триллионы мимо его носа прошли. Не ему – бандиту – достались. А все остальное, Костя, по сути, крутится вокруг «чеченских» денег. Все убийства и похищения. Это они с виду казались вполне благопристойными – наши фигуранты. А приглядишься… – Турецкий с омерзением махнул рукой.
– Ну что ж, раз ты так уверен, будем считать, что и дело твое – многотомное и пухлое – тоже близится к завершению?
– Хочу надеяться.
– А чего Вячеслава не вижу?
– Кажется, тьфу-тьфу, заботы о вдове одного бывшего банкира смогут наконец хоть в какой-то мере развеять его тоску по неожиданно найденной и тут же утерянной любви.
– Смотри, какие мы! – засмеялся Меркулов. – Значит, можем еще? Передай ему, что я, пожалуй, был бы не против вместе с вами каким-то образом отметить окончание этой очень грустной и не менее отвратительной истории с банкирами. Жду к себе сюда, давайте часикам к восьми. Когда советами мешать не будут.
– Ты, Костя, правильно понимаешь настроение широких масс. И потому народ, в нашем лице, тебя уважает. До вечера!
