Она отступила в прихожую, пропуская мужчину. Саватеев заколебался: женщина явно наглоталась наркотиков и вряд ли сейчас способна дать какие-либо показания, но с другой стороны, возможно, именно в таком состоянии она сможет сказать то, о чем побоялась бы и подумать на трезвую голову.
– Кто у вас в квартире? – на всякий случай спросил он.
– Только я и ты, родной. Я видела тебя сегодня во сне, ты летел ко мне на ангельских крыльях.
– Марина Демьяновна, а вы не принимаете ли меня за кого-то знакомого?
– Я же говорю, что видела тебя во сне! И вдруг – наяву. Чудеса, правда?
Саватеев наконец переступил порог и оказался в прихожей. В квартире было необычно холодно.
– У вас не работает отопление?
– Работает, солнце мое! У нас все работает, но мне жарко! У меня все тело горит, – она взяла Николая за руку и повела в комнату, где было широко растворено окно, мокрый ветер шевелил штору. – Я ждала тебя, изнывала от любовного огня. Я сейчас умру.
Женщина прильнула к нему, обвила руками шею, закрыв глаза, ждала его поцелуя. А он резко освободился из ее объятий, усадил в кресло, крикнул:
– Прекратить сексуальную истерику! Я из милиции!
– Да? – изумилась она. – А разве милиционеры не любят женщин? Ты не прав, душа моя. У меня уже был один капитан милиции, и он меня очень обожал, невзирая на то что имел жену.
– Ну, а я пока старший лейтенант. Значит, есть перспектива. Гражданка Суркова, вы вчера приносили передачу вашей сестре Бережковой?
– Да, сладкий мой. Я приносила ей передачу. А через месяц опять понесу. Алла – замечательный человек, я ее люблю, всех люблю, только меня никто не любит, – она захныкала, по-детски вытирая глаза кулаком.
– Вы употребляете наркотики?
– Это не наркотик, это порошочек от головной боли.
– А где вы его берете?
Она вдруг испуганно взглянула на Саватеева и спросила:
– А ты правда из милиции?
– Да.
– И ты меня арестуешь за этого порошочек?
– Нет. Зачем же? Это, наверно, лекарство, коль вам так хорошо помогает. У меня тоже бывают адские головные боли. Скажите, где вы его покупаете?
– У Мирека. Он мне дает по большому блату.
– А вы, Марина Демьяновна, могли бы познакомить меня с ним?
– Могу, но ведь ты, душа моя, не любишь меня, – она кокетливо улыбнулась. – А ты знаешь, я умру без твоей любви.
Глаза ее снова засветились страстным огнем желания. В мгновение ока она кошкой повисла на шее Саватеева и впилась в его губы. Он едва оторвал от себя женщину и не без труда вернул ее в кресло.
– Гражданка Суркова, давайте сначала все обговорим, а потом уж будем объясняться в любви. Вам не холодно? Может, окно закрыть?
– После порошочка мне жарко, я хочу раздеться, ты мне поможешь? Ну пожалуйста!
Она стала торопливо расстегивать блузку. Николай чертыхнулся, появилось желание отхлестать ее по щекам, привести в чувство, но он понимал, что это ему не под силу, следует как можно скорее вызвать бригаду из психоневрологического диспансера. Он же медлил, надеясь еще хоть что-нибудь узнать о наркотике и Бережковой.
– Марина Демьяновна, ответьте мне еще на несколько вопросов, а потом я сделаю для вас все, что пожелаете.
– Ты полюбишь меня, ангел мой? – страстно спросила она. – Полюбишь? Да?
– Разумеется. Но – позже, как в капитаны произведут. Скажите мне, вы собственноручно готовили передачу?
– Передачу готовил Вовочка Козлов, Алкин любовник.
– Разве у нее есть любовник?
– Да, но это секрет, никому нельзя говорить, – женщина приложила палец к губам. Никому и никогда.
– А чем этот ваш Вовочка занимается?
– Он бизнесмен, у него магазин, дома, пароходы… Не знаю, не пытайте. Прежде он работал с Алкой, а потом, когда банк лопнул, он занялся собственным делом. Но Алку любит. Так любит! Интересуется, заботится. Я ему говорю: пока она в тюрьме, полюби меня. А он смеется, он все время смеется…
– А каким образом погиб муж Бережковой?
– Я не знаю… У него, наверно, что-то было с сердцем, уснул и не проснулся. Хороший был человек, царство ему небесное.
– Марина Демьяновна, а как мне разыскать Мирека, чтобы порошочка у него купить от головной боли?
– У меня есть телефончик, душа моя. Но ты меня уже достал своими вопросами, – капризно сказала она, протягивая ему записную книжку. – Я сейчас тебя, мой сладенький, проглочу.
– Минуточку, Марина Демьяновна, один звонок Миреку – и я в вашем распоряжении.
– Хорошо, я воды попью и вернусь, а ты готовься.
Николай быстро набрал номер Грязнова, сказал:
– Я у Сурковой, она наглоталась наркотиков. Гоните сюда медицину. Я пока заговариваю ей зубы.
– Жди меня, – ответил Вячеслав.
Женщина повисла у Николая на шее сзади, ладони ее с силой сжали его горло, он локтем ударил ей в живот, и она упала на пол.
– Мерзкий, мерзкий мальчишка! Зачем ты меня бьешь?
Он помог женщине подняться:
– Простите, Марина Демьяновна, я боюсь щекотки. Вы же набросились на меня, как сиамская кошка.
– Это ты хорошо сказал, мой козленочек. Я кошечка, маленькая, ласковая, погладь меня. Пожалуйста, пожалей маленькую Маринку…
Саватеев усадил женщину на диван, сам сел рядом, стал гладить ее по голове, и она затихла, притаилась под мужской рукой. Время тянулось медленно, он с нетерпением ждал, когда же появится бригада врачей, когда приедет начальник. Оставаться одному с обезумевшей женщиной было невыносимо.
От резкого звонка в дверь женщина чуть не подпрыгнула, испуганно огляделась, но, увидев Николая, слабо улыбнулась, сказала:
– Мне было с тобой замечательно. У нас все, все было!
– Вам это приснилось, Марина Демьяновна. Позвольте, я открою дверь.
– Нет, не надо. Нам помешают. Я еще хочу любить тебя.
– Гражданка Суркова, успокойтесь.
Саватеев быстро пошел к двери, она вцепилась в его руку, пытаясь удержать.
Когда на пороге возникли трое в белых халатах, а вслед за ними вошел Грязнов, Марина Демьяновна захлопала в ладоши, захохотала, приглашая в дом:
– Ангелы белые! Господи! Сколько мужчин! У меня никогда столько не было! Ангелы белые.
Санитары без лишних слов надели на пациентку смирительную рубашку, а врач записал данные больной, и все четверо покинули квартиру.
Глядя на растерянного Саватеева, Грязнов засмеялся:
– Попал в переплет?
