Божена расхохоталась:
— И бутылочку красненького?
— Идет, — с удовольствием подтвердил Денис.
Божена выпорхнула из гостиницы и в течение семи минут проделала пеший переход до ближайшего мини-маркета. Там она истратила десятки тысяч итальянских лир (есть все-таки на свете валюта и помельче нашей!), чтобы накупить кучу снеди, хоть как-то привычной славянскому желудку. Ну хотя бы три вида сыров. Свежие овощи, очертаниями и цветом смутно напоминающие наши помидоры, перец и огурцы — только вот очень уж они были геометрически правильные. Что же еще? А! Равиоли. Это же практически наши пельмени, только очень уж мелкие, значит, надо побольше, Денис — парень немаленький, значит, и желудок соответствующий… На западный манер она утащила все это в высоком бумажном пакете.
Двадцать минут спустя, выходя из магазина, она подумала, что, пожалуй, правильно сделала, что не стала огорчать Дениса информацией о том, что один звонок из гостиницы она все-таки уже сделала. Позвонила в Иркутск ДСДД, сказала, что все, слава богу, закончилось и — благополучно. И что они, в смысле — мы, победили. ДСДД ведь имеет к этому отношение. Никакого значения для их безопасности этот звонок иметь не может, но лучше все же Денису не говорить, парню лишняя нервотрепка ни к чему. Пусть отдохнет.
39
Когда она ушла, Денис бесцельно побродил по номеру, тщательнее, чем прежде, осматривая интерьер. Они взяли одиночный номер на двоих. Но это было одно только название — одиночный. Номер был очень даже ничего. Тем более оплачиваемый Промысловым-старшим. Две комнаты, одна из которых, впрочем, спальня, с единственной двуспальной кроватью. Трюмо почему-то стояло во второй комнате, более официальной, с репродукцией Ренуара и мягкой кушеткой.
Денис немного повалялся, машинально отметив про себя, что над входной дверью имеется солидная ниша, по-нашему — антресоль. Очевидно, номер был рассчитан на постояльцев, располагающихся на жилье на весьма длительные сроки. С точки зрения советского и постсоветского гомо сапиенса, это, конечно, странно: как это можно долго жить в гостинице?! Ну а на Западе, Денис хорошо знал, такое в порядке вещей — можно полжизни провести в гостиничном номере, забив его под завязку своим собственным барахлом. Барахло ведь имеет свойство накапливаться. Вот для таких целей и антресоль. Кстати, Набоков, кажется, прожил в каком-то швейцарском отеле лет пятнадцать. Да и наши депутаты думские застряли в гостинице «Россия» насмерть, прямо как герои-панфиловцы. Только вот их не двадцать восемь, а раз в двадцать больше…
А приму-ка я душ, подумал Денис с удовольствием, почему бы не принять душ, если он сам так и просится на прием: вы к кому, я к вам, вы кто, я — душ, примите, отчего же не принять…
40
В коридоре гостиницы показалась Божена. В руках у нее был большой бумажный пакет. Чтобы достать ключи, она попыталась удержать его одной правой рукой, но пакет был слишком велик. Тогда Божена прижала его плечом к стене, полезла в карман джинсов и тут только вспомнила, что они вряд ли помогут — обещала Денису стучать: со своей неуместной подозрительностью он, наверное, закрыл дверь на цепочку. Которую, кстати, сам же и приделал. Так он все-таки и не поспит, бедняга… Или все-таки погулять немного, дать парню отдохнуть? Не так уж много она успела посмотреть Италию.
В эту секунду две черные тени стремительно метнулись сзади, из-за спины, и зажали ей рот. Она замычала, но звук этот наружу не вышел. Тогда она грохнула пакет с продуктами на пол, но и это не дало ни малейшего шума: его успели подхватить. И саму Божену цепкие и сильные руки живо уволокли в соседний, перпендикулярный коридор.
Ее прислонили к стене, живо залепили рот скотчем, и только тут она увидела четырех человек, одетых полностью в черное, включая маски, совершенно скрывавшие лица, только четыре пары горящих, безжалостных глаз буравили ее. Один из их обладателей, крупный лысый мужчина, держа зазубренный нож с широким лезвием у ее горла, угрожающе зашипел на чистом русском языке:
— На мои вопросы, сучка, будешь отвечать кивком головы, доступно? Отвечаешь «да» — один кивок, «нет» — два кивка. Доступно?
Божена сделала один кивок, лихорадочно соображая, как же предупредить Дениса.
— Дискеты с твоими чертовыми формулами — там?
Один кивок.
— Он тебя ждет?
Один кивок.
— У тебя есть ключи?
Пауза.
— У тебя есть ключи?!
Божена шевельнула левой рукой и протянула ключ.
— Вы договаривались, как ты будешь стучать?
Один кивок. Теперь она шевельнула правой, высвободила ее и тихонько стукнула по стене: тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук. И еще один «тук» через паузу в пять секунд.
Четверо в масках переглянулись. Тот, кто допрашивал Божену, показал что-то остальным на пальцах. Очевидно, сообразила она, это обозначение варианта штурма. Как капитан на баскетбольной площадке в цейтноте объясняет своим игрокам, какую комбинацию они будут разыгрывать, мелькнула у нее полубезумная мысль.
«Капитан» живо замотал ей за спиной руки клейкой лентой и прислонил лицом к стене. Остальные двинулись к комнате, где безмятежно отдыхал Денис.
Когда двое с поднятыми вверх пистолетами стали по обе стороны двери, а третий бесшумно вставил ключ в замок, четвертый приблизился к ним, держа Божену перед собой, как живой щит, уже с пистолетом у виска.
Третий негромко, но уверенно постучал, как показала Божена: тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук. И еще один «тук» через паузу в пять секунд. Из номера ничего не было слышно.
Какой кошмар, подумала Божена, а вдруг Денис в ванной или туалете?!
Тогда третий повернул ключ и быстро распахнул дверь. Она даже не скрипнула.
Двое других боевиков мягкими, кошачьими движениями ворвались в номер и, продвинувшись вперед на три метра, зафиксировали это положение. Третий снова двинулся дальше и остановился лишь в том месте, где заканчивалась прихожая и после поворота на девяносто градусов превращалась в первую комнату.
Четвертый боевик, он же «капитан», вместе с Боженой остался в гостиничном холле.
Третий заглядывал в комнату одновременно со своим стволом. На столе в металлической китайской вазе стояли гладиолусы. На стене висела репродукция картины Ренуара «Купальщицы». Пустая, слегка примятая кушетка еще хранила очертания крупного тела. Без звука работал телевизор. Там шел футбол, играли «Лацио» с «Интером».
Может, он вышел куда-нибудь, подумали все три боевика в номере, а четвертый — в коридоре. За сигаретами там, за бутылкой?
Первый боевик, показывая на телевизор, хотел было прошептать второму, что уж сегодня-то главный голкипер «Лацио» Кристиан Вьери голешников «Интеру» насует, но приложил палец к губам. Оба прислушались.
Где-то рядом, в ванной, шумела вода.
