В душе Гросса восстала его протестантская честность. Правда, только правда и ничего, кроме правды. Как на суде. Если он влезет в эти грязные махинации, рано или поздно дело дойдет до суда. Разговаривая со Шварцем уже не в Малаховке, а в другом укромном подмосковном месте, Дэвид Гросс кипятился и брызгал слюной, чувствуя, насколько он при этом смешон со своей обычно приглаженной, как у англиканского священника, внешностью — тусклые волосы мышиного цвета растрепались, впалые щеки раскраснелись, от приглаженности, сметенной бурными эмоциями, не осталось и следа. Людям с внешностью Гросса вообще не идут сильные чувства: они предназначены для размеренного функционирования.
— Успокойтесь, Дэвид! — Стефан Шварц излучал оптимизм. — Русских спортсменов никто не заставляет принимать наши препараты: они делают это по собственной инициативе. А сказать вам, почему? Потому, что они ни на что не способны без анаболиков. Настоящие спортсмены — я имею в виду представителей белой расы — исключительно американцы и норвежцы: их предки как минимум в трех поколениях имели мясо к столу каждый день. В генетике русских сказывается хроническая усталость и недокорм. Этой нации лень даже размножаться, не говоря уже о спорте.
— Но я-то тут при чем? Мне какое дело до этого?
— Вы — торговец, Дэвид. Вам есть дело до денег. По крайней мере, должно быть. Товар, который вы обязаны продать, — необычный, зато сулит большую выгоду.
И, отбросив шутливый тон, Шварц осветил перед Гроссом подоплеку происходящего. Существует своеобразный заговор против участия России в олимпийских играх. В этом заинтересованы ведущие страны мира, в том числе США, Великобритания, Франция, Китай. Для того, чтобы не допустить Россию к Олимпиаде в 2012 году, и была создана лаборатория «Дельта». Нет, ну, разумеется, анаболики — всего лишь один, не самый главный параметр из числа тех, которые могут повлиять на решение, проводить или не проводить олимпийские игры в той или иной стране. Надо полагать, что Москве — самой опасной столице мира, исключая Иерусалим, где террористы хозяйничают еще активнее, — и без работы «Дельты» не видать статуса олимпийской столицы. Однако имидж — это серьезно, и анаболики изрядно подмочат имидж российского спорта. Для лучшего усовершенствования плана необходимо ввести контроль над употреблением анаболиков, причем — оцените гениальность Карполуса, который придумал эту деталь, — контроль проводить при помощи лучших российских спортсменов, ушедших на покой. Никто же не догадается, что одной рукой можно раздавать лекарство, другой — карать за его употребление.
— Вы называете это лекарством? — уточнил Дэвид. Внутри него что-то ныло, как больной зуб, нервы которого пронизывали все тело и забирались в душу. — Я предпочитаю называть это отравой.
— Называйте как хотите, — благодушно позволил Шварц. — Вы, Дэвид, возьмете на себя депутата Алоева, а он — человек без предрассудков. Ислам при нем только ругать нельзя, а все остальное — ругайте, пожалуйста. Поверьте, он будет только рад.
Первая же личная встреча с Захаром Алоевым убедила Дэвида в правоте Шварца. Алоев произвел на него впечатление человека не только без предрассудков, но и вовсе без принципов. Алоев в грош не ставил Америку, он в грош не ставил современную Россию, благоговея, однако же, перед утраченной жестокой силой Советского Союза, он даже о единокровных чеченцах отзывался без особенной любви, понося на чем свет стоит их недисциплинированность и бессмысленную лихость в бою. Он производил впечатление доморощенного ницшеанца, который воспринимает мир только через его отражение в грязных лужах. Единственным, что казалось Захару Алоеву достойным внимания, был доход, который он будет получать от «Фармакологии-1» — так они вдвоем заранее окрестили фирму по распространению анаболиков. Доход гарантировался огромнейший. Поэтому Гросс сумел выполнить свою миссию, перетянув Алоева на сторону «Дельты».
Надо признать, Алоев зарекомендовал себя надежным исполнителем: поставленные перед ним задачи исполнил со скрупулезной западной точностью и с восточным размахом. Перекупив ряд врачей и тренеров, создал околоспортивную мафию, которая пропагандировала анаболики среди доверившихся им спортсменов, создавала представление, что без анаболиков в большом спорте делать нечего и вся трудность заключается в том, как обойти устаревшие строгие правила соревнований, установленные тогда, когда это благодеяние от фармакологии еще не было изобретено. Обычная реклама: выпятить положительные стороны сбываемого продукта, не заикаться об отрицательных. В клиентах «Фармакология-1» недостатка не испытывала, торговля двигалась успешно. Ахмет Ахметов, доверенное лицо Алоева еще со стародавних, доанаболических времен, когда они вместе проворачивали аферы с фальшивыми авизо, сбивался с ног, чтобы удовлетворить растущие потребности тех, кому — он знал — спустя год-два потребуются совсем другие лекарства, да и те вряд ли помогут вернуть здоровье… Это лежало вне сферы компетенции Ахметова, да и Алоева тоже. Над этим лила крокодиловы слезы лаборатория «Дельта», скорбя о разгуле в российском спорте анаболиков, которые превращают в инвалидов здоровых и сильных людей.
Откуда брались анаболики, оседающие на складе в подвале нотариальной конторы Ахметова? Тут разворачивалось истинное поле деятельности Дэвида Гросса. Существовала база в Праге — золотая Чехия, единственная по-настоящему свободная страна Европы! — откуда, минуя таможенные препоны, стремился медикаментозный поток. Как его распределить — это уже было делом Ахмета Ахметова и нижестоящих алоевских дилеров. Одним словом, каждый занят, каждый на своем месте…
Ко всему можно привыкнуть. То, что вызывает ужас и отвращение, когда соприкоснешься с ним впервые, постепенно входит в норму бытия. Когда-то ты считал себя порядочным человеком, который ни за что не подсыплет яда в рюмку своему врагу; теперь ты подсыпаешь чужими руками яд — даже не врагам, а совершенно посторонним, незнакомым тебе людям — и продолжаешь считать себя порядочным. Парадокс! «Мир полон парадоксов», — мысленно провозгласил Дэвид Гросс и утешился. На свете существует множество профессий, которые предполагают определенное нарушение правил порядочности и приличия: дипломату разрешается лгать, солдату — убивать, актеру — раздеваться догола перед кинокамерой, если того требует роль. Роль торгового представителя США в России включает в себя распространение анаболиков. Скажи себе: «Это всего лишь роль, это не я», — и останься честным. В конце концов, это довольно-таки легко.
Трудным для Гросса не перестало быть другое: личные контакты с Захаром Алоевым. Ушлый депутат, по-видимому, лелеял в отношении делового партнера какие-то дальние намерения, а потому всячески втирался к нему в знакомство. Гросс вежливо, но непреклонно пресекал эти поползновения, но пресекать становилось все труднее и труднее, и настал день, когда сделать это оказалось просто невозможно. А вдруг отказ от приглашения в гости оскорбит чеченца? Загадочная восточная душа…
Таким образом и получилось, что Дэвид Гросс, собственноручно ведя машину (чем меньше людей знают о визитах торгового представителя к депутату Алоеву, тем лучше), очутился в окрестностях подмосковной Перловки и с кислой миной позволил гостеприимному хозяину проводить гостя в чрезмерно пышный, причудливой архитектуры особняк.
