— Погоди, Дениска, ничего не говори. Если ты не можешь рассказать, то хочешь, я попробую выразить твое дело двумя словами?
— Вы что, дядя Саня, следили за мной?
— Нет, экстрасенсом заделался. Вот гляжу на тебя и стараюсь угадать: какая у тебя проблема… Стараюсь, стараюсь, концентрирую волю… Получилось! Ну как, говорить свои два слова?
Денис молча кивнул, поражаясь такому приступу веселости.
— Вот тебе два моих слова: анаболики и спорт.
— Дядя Са-аня! — Веснушчатое лицо Дениса вспыхнуло таким изумлением, что Александр Борисович не сумел удержаться от довольной ухмылки. — Вы что, и правда теперь всех насквозь видите?
— Да нет, Дениска, не пугайся, — успокоил его Турецкий, — я не рентгеновский аппарат и не колдун. Если в происходящем есть какая-то мистика, то я к ней не причастен. Что тут задействовано, мистика или статистика, не моего следовательского ума дело, но так уж сложилось, что в одно и то же время я и Юрий Петрович Гордеев, мой старый друг, который и тебе отлично знаком, стали заниматься делом об убийствах, которое вывело нас на распространение анаболиков среди спортсменов…
— Ну надо же! — подивился Денис. — А что вам удалось узнать по этому делу?
— Сначала, — весомо осадил его прыть Турецкий, — мне хотелось бы узнать, что известно тебе.
И Денис вкратце, но с живописными деталями изложил все, что составляло содержание последних недель его жизни, начиная от визита великолепной Аллы Лайнер и кончая сведениями, которые сыщики «Глории» получили попутно, не отвлекаясь от своего основного занятия.
— Если выражаться официальным языком, — посерьезнел Денис в конце своей речи, — то в процессе наблюдения за спортсменами, употребляющими запрещенные стимуляторы, а также за их тренерами, врачами, массажистами, администраторами и менеджерами, наши сотрудники обратили внимание на преступные контакты некоторых из этих лиц с дилерами, широко распространяющими анаболики. Эти дилеры как минимум в течение нескольких месяцев снабжают любительские гимнастические залы, а также и тренеров, врачей и профессиональных российских спортсменов, в том числе и олимпийцев, большим количеством запрещенных средств допинга. Формально эти дилеры представлялись сотрудниками официальной фирмы «Фармакология-1», которая якобы специализируется в области фармакологической поддержки бодибилдинга. Люди эти, дядя Саня, скорее всего, из международной банды, — снова снизил Денис свой деловой тон.
— У тебя есть какие-нибудь доказательства или это просто предположение? — уточнил Турецкий, выслушивавший грязновского племянника, как всегда, с большим интересом.
— Да нет, Сан Борисыч, не просто… Филипп Агеев, он у нас наблюдательный, заметил, что на документах, которые предъявил ему дилер из «Фармакологии-1», стояли грифы совместной фирмы, русско-американской.
— Ну и?..
— А что «ну и», дядя Саня? Я сделал все, что мог. Не знаю, как дальше повернуть и в какую сторону.
— Так вот что, парень, — Александр Борисович по-отечески похлопал директора ЧОП «Глория» по плечу, для чего ему пришлось поднять руку — молодой Грязнов был выше ростом, — поработал ты на славу. Ты ведь уже проделал работу, о которой просила заказчица? Так на здоровье, можешь сдать ей сведения и получить окончательный расчет. То, что дальше, — дело мое. И еще — сотрудников Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков…
— Что? — ужаснулся Денис. — Дядя Саня, только не эта служба! О ее продажности легенды ходят!
— Вот еще ерунда, — поморщился Турецкий. — Какие там легенды? Легенда — факт недостоверный, видно из названия. Среди сотрудников МВД тоже попадаются люди, нечистые на руку, но ты же не боишься с милицией контактировать, ведь так?
— Нет, — жестко сказал Денис.
— Ну вот видишь! Что и требовалось доказать. Я и так вижу, что не боишься…
— Да нет, я не об этой службе… С заказчицей я совершить окончательный расчет пока не могу. Я еще не побывал в лаборатории «Дельта».
27
Глубокая ночь — августовская, все еще жаркая ночь в Москве. Юрий Гордеев расхаживал взад-вперед по комнате… Не в гостиничном номере, а в собственной квартире, куда он свалил из «Вэрайети Плаза», выяснив все, что ему было нужно. По крайней мере, основное. Горничная Вера не располагала обширными познаниями, однако относительно молодого богатого брюнета с поврежденной левой рукой была информирована. Как и весь персонал отеля.
Его фамилия была Алоев… Точнее, единственное число сюда не подходило, так как в деле об убийствах Любимова — Чайкиной, согласно предположениям адвоката Юрия Гордеева, оказывались задействованы двое Алоевых. Первый — молодой кавказец без двух пальцев на левой руке, замеченный свидетелями, — носил имя Мансур. Однако существовал еще и другой Алоев — Захар, отец Мансура. Миллионер, один из самых богатых людей в чеченской диаспоре — а это вам, между прочим, не шуточки. Владелец отеля «Вэрайети Плаза» и черт знает скольких еще гостиниц, заводов, газет, пароходов. Депутат, кстати, Государственной думы… Ну, последнее не обязательно свидетельствует о высоких моральных качествах старшего Алоева. Депутатской неприкосновенности ведь, помнится, президент не отменял?
Гордеев отдавал себе отчет в том, что он ввязывается в опасные игры. Анаболики, околоспортивные махинации, колоссальные деньги и чеченское участие — каждый из этих компонентов сам по себе ничего хорошего не сулил. А прибавьте сюда еще депутата Госдумы в качестве закадрового действующего лица — совсем скверный компот получается… В Гордееве задним числом проснулся инстинкт самосохранения, и он подумал, что напрасно так неосмотрительно подчинился охотничьему азарту и допустил прокол: оставил в гостинице подлинные данные паспорта. А еще с Верой контачил… Не лучше ли было сразу обратиться к следователю? Да нет, само собой, не к печально известному Дмитрию Горохову, у которого и так голова слабо варит, а если сообщить ему алоевские данные, он, чего доброго, от страха штаны обделает. И не к какому-нибудь новому, но неизвестному, способному оказаться причастным к уголовщине или падким на деньги… Но к Сашке Турецкому, спрашивается, почему он не мог сразу пойти?
Не мог, и все. Проводить беспалого до гостиницы было мало: Гордеев не мог его просто так, за здорово живешь, упустить, не разведав, где он и что он. Гордеев бы себе этого не простил! Он бы помер от любопытства!
Устав бродить по комнате и рассуждать, Гордеев прилег на диван напротив телевизора и нажал на кнопку третьей программы: там как раз должны были начаться новости. После новостей, в меру непримечательных, в меру недоговоренных (по крайней мере, таким они видятся осведомленным личностям), тотчас же, без рекламного перерыва, начался французский художественный фильм, и это оказалось кстати, потому что, если вспомнить, Гордеев сейчас отдыхал… Кстати говоря, ведь все полагают, что в данный момент он находится в Подмосковье? Очень хорошо, пусть так и считают. По крайней мере, он сможет в тишине и спокойствии разведать все, что можно, и о старшем Алоеве, и о младшем. Не откладывая дела в долгий ящик, надо съездить завтра с утра к старому другу, тоже юристу — Гордеев знает, к кому он может обратиться, чтобы получить дополнительные сведения о депутате Госдумы. И эти сведения он с легким сердцем передаст Саше Турецкому. Ведь это не в гордеевском характере — бросить дело, не доведя его до конца!
