— Значит, она считала, что вы олигарх? — спросил Турецкий, глядя на Отарова сквозь сизую пелену табачного дыма.
— Условно, — повторил Отаров. — Смею вас уверить, Александр Борисович, она прекрасно понимала всю условность этого термина. Но… — Отаров пожал покатыми плечами, — ничего не могла с собой поделать. Условности и привычки — это то, из чего, собственно говоря, и состоит наша жизнь.
— Я слышал на этот счет другое мнение. Елена Сергеевна не хотела связываться с вашей партией и с вашим фондом, чтобы не дискредитировать «Экологическую партию». Она считала, что вами движут… э-э… шкурные интересы. В том смысле, что и партия, и фонд нужны вам лишь для того, чтобы отмывать грязные деньги и защитить от правосудия свой грязный бизнес. Повторяю — это было ее личное мнение, — закончил Турецкий, внимательно глядя на Отарова.
Юрий Георгиевич ничуть не изменился в лице. Он лишь вздохнул, как бы удивляясь и сокрушаясь по поводу несовершенства мира, в котором ему приходится жить, и негромко произнес:
— Что ж, если она и вправду так думала, то мне очень жаль. Однако людям свойственно ошибаться. — Отаров пожал плечами и добавил: — Она просто ошиблась.
— Посмотрим, — спокойно произнес Турецкий.
Отаров чуть прищурил свои голубые глазки и глянул на Турецкого быстрым, пронзительным взглядом.
— То есть вы хотите сказать, что примете эту версию к производству? — спросил он.
— Мы рассматриваем все версии, — спокойно ответил Турецкий. — И смею вас уверить, эту версию мы тоже изучим самым тщательным образом.
— Не значит ли это, что вы подозреваете в гибели Канунниковой меня и моих коллег? — уточнил Отаров.
Турецкий стряхнул с сигареты пепел, посмотрел Отарову прямо в глаза и сказал:
— Значит.
Отаров улыбнулся.
— Ну-ну, — негромко сказал он. — Дерзайте, ищите. Замечу только, что ваша версия несостоятельна. Вы взяли неправильный след, Александр Борисович. И мой вам совет: выбросьте эту версию из головы. Поймите меня правильно: если ваше следствие помешает моему бизнесу, если из-за вашей деятельности я понесу финансовые убытки, я применю все свои силы и способности для того, чтобы испортить вам карьеру, а следовательно — и саму жизнь. — На слове «жизнь» Отаров сделал особенный упор. — Как вы, должно быть, догадываетесь, у меня есть для этого все средства. — Отаров глянул на часы. — А теперь извините — у меня дела.
— Н-да, средства у вас действительно есть. — Турецкий спокойно затушил сигарету в пепельнице и посмотрел на Отарова. — Вашу угрозу я расцениваю как косвенное признание в том, что вы имеете отношение к убийству Канунниковой, — спокойно сказал он. — А стало быть, разговор наш не окончен. Я бы попросил вас не уезжать в ближайшее время из Москвы.
— Вы что, собираетесь взять у меня подписку о невыезде? — поднял брови Отаров.
— Именно, — кивнул Турецкий.
— Гм… — Взгляд Отарова стал задумчивым. — А вы смелый человек, Александр Борисович. Ладно. Обещаю вам, что до конца вашего «следствия» я не уеду из Москвы.
«Влез в политику — готовься к драке и неприятностям, — вспомнил Турецкий слова Грязнова, выходя из кабинета Отарова. — Эти волки не только зубами щелкать умеют, они еще и кусают. Притом очень больно».
Турецкий сел в машину, достал из пачки сигарету, усмехнулся и пробормотал:
— Посмотрим.
Глава пятая
Волки
1
Журналистка была маленькая, пухлая и некрасивая. И притом еще в допотопных очках и в каком-то дурацком угловатом пиджаке в крупную клетку. Отаров ожидал увидеть нечто совсем другое (по телефону ему показалось, что голос у журналистки эротичный), поэтому он сразу нахмурился и строго сказал:
— У вас есть семь минут.
— Но ведь мы договаривались насчет сорока! — с упреком воскликнула журналистка. — Мне нужно большое интервью, как минимум на полполосы.
Отаров прищурился, окинул ее взглядом и сухо сказал:
— Обстоятельства изменились. Кстати, время уже пошло.
Журналистка раскрыла сумку и вытащила из нее маленький черный диктофон, однако Отаров покачал головой:
— Не стоит. Лучше воспользуйтесь ручкой и блокнотом.
— Как скажете, — уныло согласилась журналистка.
Она снова запихала диктофон в сумку, а взамен достала небольшой пухлый блокнотик и остро отточенный карандаш.
— Семь минут, — напомнил ей Отаров.
Журналистка кивнула и приступила к интервью. Голос у нее в реальности был вовсе не эротичный, а наоборот — хрипловато-писклявый и неприятный.
— Как вы относитесь к тому, что происходит сейчас в Литве?
Отаров холодно улыбнулся и неторопливо уточнил:
— Что вы имеете в виду?
Журналистка гневно сверкнула стеклами очков и разъяснила — быстро, сбивчиво, со злой иронией в голосе:
— Я имею в виду обвинения, которые выдвинул департамент госбезопасности Литвы в адрес президента Юргеса Василяускаса. То, что своей политикой он, в сущности, «играл на руку» российским бизнесменам, в числе которых называют и ваше имя. А также то, что сейм Литвы готовится объявить президенту Василяускасу импичмент из-за его связей с российской мафией.
Отаров несколько секунд помолчал, словно обдумывал слова журналистки, затем ответил:
— К данным событиям я отношусь крайне отрицательно. Все, о чем вы говорили, — есть не что иное, как попытка государственного переворота в Литве с разыгрыванием российской карты.
— Почему именно российской?
Отаров улыбнулся:
— Дорогая моя, не заставляйте меня объяснять вам прописные истины.
— И все-таки, — не сдавалась журналистка.
Отаров снисходительно усмехнулся и заговорил таким тоном, каким обычно взрослые разговаривают с маленькими детьми:
— Видите ли, дорогая моя, многим просвещенным западным идеологам доставляет огромное удовольствие повсюду искать врагов. Они не мыслят себе иного существования. Раньше главным врагом был Советский Союз — «империя зла», как они его называли. Теперь, когда Союза нет, они придумали новую угрозу — угрозу «русской мафии». Вот и все.
— Юрий Георгиевич, — вновь затараторила журналистка, — многие литовские, да и российские, издания называют вас одним из представителей русской мафии. Это правда?
— Что правда? То, что называют?
Журналистка тряхнула головой:
— Нет. То, что вы — ее представитель.
Отаров посмотрел на девушку прямо и спокойно.
— Конечно же нет, — сказал он. — Я довольно известный персонаж в отечественном бизнесе. Кроме того, у меня много друзей в Литве. Я просто оказался очень удобен для навешивания разнообразных ярлыков. Этим сейчас и занимается ДГБ — департамент госбезопасности Литвы. Хотя обвинять только лишь литовские власти было бы глупо. Всем известно, под чью дудку пляшет правительство этой страны.
