— Господи, а кто же тогда я?! Послушайте… — Строганов неожиданно нежно взял Ирину за руку. — У меня сегодня такой день… Можно сказать, первый день окончательной и полной свободы от подозрений… Так хочется его отметить… Не составите мне компанию? Вы наверняка ведь знаете какой-нибудь приличный ночной клуб?..
Ирина не поверила своим ушам: неужели это правда и Строганов — сам Строганов! — приглашает ее… Да неважно куда! Главное — он и — ее!..
«Не обольщайся! — сказала она сама себе. — Это всего лишь благодарность с его стороны… Ну и что? Все равно: разве это не счастье — провести с ним целую ночь, пусть в клубе, а не так, как мечталось и хотелось бы ей, но — с ним!..»
— Конечно, знаю! — Помимо ее воли в голосе Ирины прозвучали интонации маленькой девочки, которую нежданно-негаданно взяли на взрослый праздник, и Юрий искренне умилился: «Ну надо же, и почему я раньше не замечал, что она не только красотка, но еще и такая милая?..»
— Отлично! Значит, едем?
— Едем! — Радова тряхнула головой, и упрямый локон снова выбился из прически. — Только я сейчас маме позвоню, чтобы не волновалась…
— Звони по моему. — Строганов не заметил, что перешел на «ты». — И сразу предупреди — на всю ночь…
— Я скажу, что заночую у подруги из театра, — почти прошептала Ирина. — Мама никого из наших не знает…
…Спустя пять минут они вышли на крыльцо ДК. Артисты, пока решалась судьба этой ночи, разошлись, вокруг было пусто и тихо, а на стоянке осталась всего одна, строгановская машина. Половина фонарей почему-то не горела. Напротив того места, где стояли Ирина с Юрием, чернели квадратными провалами на фоне отреставрированных белых стен окна пустующего особняка…
Игорь Васильев уже много лет подряд гордился своей интуицией: он был уверен, что любую опасность чует шкурой и за версту. И был, в общем-то, прав: афганский опыт и последующая работа с Мохнаткиным немало поспособствовали тому, чтобы его чувство самосохранения обострилось.
Место, на котором ему предстояло «поработать» сегодня ночью, он тщательно осмотрел еще днем и остался доволен: «ямаху» с привинченными дополнительными глушителями он оставит почти рядом с присмотренным пустующим особняком, который словно специально поставили для того, чтобы ему, Васильеву, было удобно не только выполнить заказ, но и легко исчезнуть отсюда после того, как дело будет сделано… В том, что он все успешно выполнит, Игорь Симонович не сомневался ни минуты. Тем не менее, когда уже под прикрытием темноты он появился возле особнячка, что-то ему здесь не понравилось…
Нет, ничего определенного, скорее нечто, витающее в атмосфере, неуловимо изменившейся с того момента, когда он осматривал дом… Васильев занервничал, чего с ним не бывало уже довольно давно. «Может, просто старею, — усмехнулся он мысленно. — С чего бы это иначе на пустом месте мурашки забегали?» О том, что «забегали» они действительно на пустом месте, свидетельствовал его разум: Васильев не сомневался, что с первым убийством менты топчутся на месте и даже не приблизились к правде. Если ему, Игорю, ничего не было известно, то Шатунов бы знал! Уж что-что, а информированность у Ираклия поставлена на широкую ногу… Он никогда не стал бы рисковать с этим заказом.
Успокоив себя таким образом, он аккуратно припарковал «ямаху» рядом с входом в дом и нырнул в почти непроницаемую тьму особняка: ему, как и все эти годы, везло: половина фонарей у облюбованного им для работы окна не горели. Место, несмотря на близость центра, вообще было глухое. Здания вокруг в основном офисные, первые жилые дома начинались метрах в пятистах, не ближе.
Окончательно успокоившись, Васильев занялся делом: извлек из прихваченной с собой барсетки глушитель, быстро и ловко навинтил его на дуло. Определился с положением во время выстрела: вновь повезло! Стоял бы особняк на пятнадцать — двадцать метров дальше от ДК, пришлось бы искать другое убежище, поближе к ярко освещенному крыльцу… Васильев глянул на свои наручные часы со светящимся циферблатом и приготовился ждать, отметив, что ему отчего-то по-прежнему не по себе…
Он осторожно, стараясь не делать лишних движений, оглядел комнату, в которой находился. Видимо, будущий холл какого-то офиса. В густой темноте, обступавшей его, угадывались силуэты двух козел, стремянки, каких-то высоких цилиндрических бочек с краской и побелкой, которые видел днем… Ни единого подозрительного шороха, звука, дыхания… Точно нервы! Стареешь, Игорь Симонович, усмехнулся он про себя и сам же себе посоветовал никому в этом не признаваться.
Следующий взгляд на часы заставил Васильева выкинуть из головы свои пустые страхи и собраться, как концентрируется перед прыжком хищник: до появления объекта оставались считаные минуты, судя по всему, тот сегодня даже задерживался по сравнению с обычными вечерами!
Внезапно двери распахнулись, и шумная ватага артистов высыпала на крыльцо ДК, словно горох из мешка, заставив Васильева напрячься, но и тут же вновь расслабиться: Строганова, которого он прекрасно знал в лицо, «познакомился», выслеживая его бабу, среди этих пискунов не было — как и предупреждал Ираклий, появлялся он позже всех, должно быть, обходил помещения театра, проверяя, все ли в порядке, прежде чем уйти.
Васильев поморщился: несколько человек для чего-то задержались на крыльце, могли помешать… Но, слава богу, o чем-то поспорив с минуту, ушли… Теперь он уже весь был сосредоточен на тяжелой двери ДК, не спуская с нее пристального взгляда: пальцы тяжело и привычно сжали рукоятку пистолета. И тут же дрогнула и начала распахиваться находящаяся в круге яркого света фонаря дверь. Он, голубчик! Рука Васильева медленно, словно нехотя, поднялась и поползла неуклонно к невидимой прямой линии, соединявшей смертоносное дуло оружия с высоким, благородной формы лбом жертвы… До выстрела оставались считаные секунды… «Словно в тире!» — усмехнулся про себя Васильев. Пожалуй, с такими «удобствами» стрелять ему еще не доводилось ни разу — как будто кто-то специально организовал ему все условия для того, чтобы он, и без того прекрасный стрелок, не промахнулся: тьма, надежно укрывавшая киллера, жертва, как будто специально высвеченная…
Это была последняя мысль, мелькнувшая в голове Васильева. В следующее мгновение что-то яркое, разноцветное взорвалось в его собственной голове, разлетевшись павлиньими брызгами. И темнота, непроницаемая и всего мгновение назад спасительная, ворвалась в него самого, в мозг, в тело, во все его существо. Ярко вспыхнувшего в помещении света он уже не увидел.
— Не слишком ты его? — Один из тех, кто окружил лежавшего на полу Васильева, с сомнением ткнул киллера ногой.
— Не боись, сейчас, гад, очухается! — ответил ему второй, застегивающий в этот момент наручники, стоя на коленках возле Васильева. И, повернувшись к остальным, добавил: — Давайте-ка, ребятки, его сразу в машину, оклемается по дороге!
— Куда везем? — вновь поинтересовался первый.
— В прокуратуру, его там какой-то «важняк» ждет не дождется… Поехали!
— Посмотрите, — Ирина Радова кивнула в сторону особняка, окна которого неожиданно вспыхнули на втором этаже ярким светом, — что-то случилось… Точно, случилось! Там какие-то мужики в камуфляже!
