— Вы… прокурор?.. — почти прошептала она.
— Почти, — кивнул тот, и уголки его губ как-то странно дернулись.
— Чем же я…
— Просто взгляните вот сюда… И скажите, не знаете ли вы этого человека?
Она даже не заметила, каким образом в руках у незнакомца (его имя девушка не успела прочесть в продемонстрированном ей удостоверении) появился листок бумаги с рисунком… Кого бы вы думали?
— Ой, — сказала Анечка, — конечно, знаю… Его все знают! Это же…
Тут наконец к ней вернулась способность думать и рассуждать, и она вдруг вспомнила, как ее инструктировали при поступлении на работу: никаких сведений, касающихся внутренних проблем министерства, не распространять, особенно если речь идет о документах, которые Ане предстояло развозить… Секретарь-референт, точнее, обыкновенная секретарша, как тогда показалось Ане, сказала ей это для пущей важности, чтобы лишний раз подчеркнуть пропасть, отделяющую курьера-Аню от этой расфуфыренной девицы. Тоже мне — «засекреченное производство»! Пусть и министерство, но ведь не военный же завод? И все же, все же…
— А… что случилось? — нерешительно спросила Анечка, на все корки ругавшая себя за длинный язык, опережающий сознание.
— Ничего особенного, хотя я очень прошу вас: наш разговор должен остаться между нами: речь идет о наследстве, довольно серьезном, не хотелось бы, если что-то не сложится, разочаровывать человека…
Аня, которая боялась, что ее, узнав о разговоре с незнакомцем из прокуратуры, просто-напросто выгонят о работы, облегченно перевела дыхание: оказывается, молодой человек и сам заинтересован в секретности! Правда, странно, что прокуратура занимается каким-то там наследством, но, может, наследство и правда очень большое и к тому же заграничное?..
— Значит, его все знают… — подтолкнул слегка девушку Померанцев — а это был конечно же он, собственной персоной.
— Ну да, я вообще-то до сегодняшнего дня… утра работала как раз в приемной Ираклия Васильевича, а здесь я временно, пока все в отпуске.
— Н-да-а… — Валерий огляделся по сторонам и слегка поморщился. — Не слишком оживленное местечко… Вероятно, в приемной замминистра повеселее?..
— Ну какой же он замминистра? — улыбнулась Анечка неосведомленности представителя Генпрокуратуры. — Шатунов — помощник заместителя министра по…
На этом месте девушка немного смутилась.
— Честно говоря, даже не знаю по чему… У него помощников несколько, а кто чем занимается, я пока что не разобралась… — и, подумав, добавила: — И заместителей у министра тоже несколько, так что, боюсь, вам все равно придется идти в отдел кадров…
— Да бог с ними, кадровыми тетками, — легкомысленно отмахнулся визитер. — Главное для нас было узнать, что наследующий э-э-э… Огромное состояние, жив-здоров и его действительно зовут Ираклий Васильевич Шатунов… Спасибо вам огромное! И, пожалуйста, о нашем разговоре — ни единой душе, идет?..
— Конечно! — горячо заверила Померанцева Анечка. — Можете не сомневаться!.. Хотя — вот ведь как бывает: у человека и так все в порядке, а ему еще и наследство… Правильно говорят, что деньги идут к деньгам.
— Ну, нам с вами это самое «деньги к деньгам» точно не грозит, — усмехнулся Анечкин собеседник, — так что и огорчаться не стоит!
Несмотря на то что он был, что касается ее, Ани, абсолютно прав — никакие большие деньги им с мамой давно уже не «грозили», настроение у девушки вдруг сделалось хорошим.
Вот в этом месяце, например, зарплата у нее получится аж в три раза больше курьерской, почти как у мамы сделается. А значит, можно будет хотя бы часть ее отложить на новую осеннюю куртку с модным воротником «Мальвина», обязательно нежно-голубую…
— Зато, — вернул к реальности отвлекшуюся Аню представитель Генеральной прокуратуры Российской Федерации, — мы с вами спокойно по ночам спим, не беспокоясь о судьбе своих капиталов… А спокойный сон свидетельствует о чистой совести!.. Вы ведь хорошо спите?
— Да, — рассмеялась окончательно успокоившаяся и развеселившаяся Анечка. — Мама говорит — «как утюг»!
— Видите — я прав… И мне очень жаль прерывать разговор с такой чудесной девушкой, но служба есть служба… Спасибо вам еще раз!
Молодой человек улыбнулся Анечке вновь своей голливудской улыбкой и, слегка прихрамывая, неторопливо двинулся к лифту.
С секунду девушка смотрела ему вслед просто так, а потом вдруг расхрабрилась и окликнула нежданного гостя:
— Скажите… А… А почему вы прихрамываете? — опять ее дурацкий язык опередил сознание, и Анечка покраснела: вот дурища, разве о таких вещах спрашивают?! Даже если тебе ужасно не хочется отпускать человека и, напротив, очень хочется, чтобы он, например, попросил у тебя «телефончик»?..
Но тот ни капельки не обиделся, хотя и «телефончик», увы, тоже не попросил.
Повернувшись к девушке, Померанцев остановился и, подняв вверх указательный палец, очень серьезно произнес:
— Потому что, как сказано еще давным-давно, «наша служба и опасна, и трудна»!..
Глава 15 Работа с агентурой
Пивнуха была еще та, из сохранившихся с советских времен разве что на московских окраинах, где она, собственно говоря, и находилась. Новые времена одарили эту полуподвальную забегаловку разве что вывеской «Пивной бар», выглядевшей для тех, кому довелось побывать внутри заведения, свидетельством того, что его хозяева не были лишены чувства юмора.
Всякий раз, когда Валерию Померанцеву доводилось посещать этот провонявший насквозь рыбой и водянистым пивом зальчик с несколькими засаленными столами, он злился на Профессора, неизменно назначавшего встречи здесь и нигде больше. Опять же, как в старые советские годы, пиво тут подавали беззастенчиво разбавленное, как подозревал Валерий, прямо из-под крана. Вяленая рыба — вобла, конечно, — была лежалой и твердой, словно мраморный муляж. Иными словами, брать в рот ни то, ни другое было нельзя: с точки зрения Померанцева, если уж ты твердо решил свести счеты с жизнью, избери более достойный способ…
Мрачно оглядев полутемный зал, большая часть столиков в котором была свободна, он убедился, что Профессор, как обычно, запаздывает. И, вздохнув, двинул к стойке, за которой о чем-то хмуро мечтала белобрысая толстуха в несвежем халате. Здешний ассортимент Валерий знал наизусть и, заказав помимо кружки пива, употреблять которое по назначению не собирался, пакетик с сухариками, направился к самому дальнему из свободных столиков и приготовился ждать.
Профессор, конечно, настоящим профессором не был. Он был бывшим преподавателем Военной академии, занимавшейся в свое время в числе прочего спецподготовкой офицеров для Афгана… Затем, заподозренный в том, что выболтал, будучи пьяным, какие-то секретные и даже совершенно секретные сведения об афганской войне, которая еще не успела, но должна была вот-вот начаться, едва не попал под суд. Однако не попал, а как раз и был в итоге отправлен туда, куда готовил своих слушателей. Ему повезло: ранили легко и практически сразу. Но выбраться из категории ненадежных и вообще «бывших» так и не удалось…
