– Вот если бы завтра были тучи! – пробормотала Ольга, падая
где стояла.
– Но только не дождь, нам же нечем их укрыть, – отозвалась
медсестра Аля Самарина, которая прикорнула рядом. – Тяжелые, низкие тучи без
дождя – вот что нам нужно.
– Хорошо, – согласилась Ольга, еле шевеля губами от
усталости. – Но потом, когда мы закончим погрузку всех на пароход, пусть
начинается дождь. И не прекращается до самого до Сара…
Она умолкла.
– Что? – сонно пробормотала Аля. – Что ты говоришь, Олечка?
Но та молчала – уснула на полуслове!
В эту ночь впервые за долгое, очень долгое время приснилась
ей мама. Но не такая, какой она была накануне ареста и какой запомнила ее Оля,
а совсем молоденькой – даже младше своей двадцатипятилетней дочери. Сашеньке
Русановой в Олином сне было лет семнадцать, не больше. В бледно-зеленом платье
с глубоким декольте – том самом, о котором рассказывала тетя Люба, – она шла
впереди Ольги по какому-то заснеженному полю, которое никак было не перейти, но
она шла да шла, приподнимая легкий подол платья, а Ольга тащилась следом, ставя
ноги в ее старательно протоптанные, маленькие следы. Потом мама исчезла, и
впереди перед Ольгой уже не было человека, который прокладывал бы ей путь, она
не видела конца этого пути, однако точно знала, что рано или поздно выберется,
выберется из этой стужи, из этой беспросветной снежной дали, из этой метели,
которая бьет в лицо.
Ольга проснулась и поняла, что щеки у нее мокрые – конечно,
не от растаявшего снега, а от слез. Руки и ноги замерзли – опять же, от вполне
реальных причин, ведь август на подходе, ночами стало холодать. А ей всегда
снились кошмары, когда мерзли ноги.
Утро встало – солнечное, сияющее, а небо было безоблачным до
такой степени, что на него все смотрели с отвращением.
– Нет, бога все же нет, – грустно сообщила Аля Самарина. –
Уж как мы молились…
– Спали мы, а не молились, – ответила Ольга, спускаясь к
реке и пригоршней зачерпывая воду, чтобы умыться. Она чувствовала себя ужасно
грязной, потной, неприятной. Искупаться бы…
Было, конечно, не до купания.
На пароходе уже развели огонь на камбузе, варили пшенную
кашу. Самые мрачные пророчества не сбылись – СТС остался на плаву, но и сам
выглядел тяжелораненым, с трудом вышедшим из боя. Он очень мало напоминал тот
пароход, на который когда-то (всего лишь месяц назад, а чудилось – несколько
лет назад!) взошла у пятого причала энской пристани Ольга. Раньше грязно-белый,
он был перекрашен в защитно-серый цвет после одной очень жестокой бомбежки у
сталинградской пристани. Еще вчера, когда причалили к берегу, команда
замаскировала корму сломанными ветками, так что теперь он казался небольшим
полуостровом. С самолета вряд ли подумаешь, что это пароход. Эх, если бы можно
было никуда не трогаться от берега! Но раненых нужно доставить в госпиталь,
многим нужна срочная операция. И поэтому немедленно началась погрузка людей
обратно.
– Шьем да порем, – угрюмо пробормотал кто-то из сестер. –
Порем да шьем.
– Не ворчите, девчонки, – одернула оказавшаяся рядом
Серафима Серафимовна. – Война, куда денешься!
– Война… – эхом отозвался с носилок тот самый сержант,
которому Ольга вчера принесла пояс. Самое смешное, что пояс и сейчас был на
нем!
– Да сними ты его, горе мое! – вздохнула она, берясь за
ручки носилок и с натугой распрямляясь.
– Ничего, я уж сроднился с ним не хуже, чем с нательной
рубахой, – усмехнулся сержант, и у Ольги от благодарности за то, что здесь
кто-то еще может улыбаться, слезы обожгли глаза. Она устала, но что это по
сравнению с болью, которую терпят раненые. Ой, скорей бы доплыть… Ведь до Саратова
не так уж далеко!
Ей до смерти не хотелось возвращаться на пароход. Если бы
можно было добраться посуху!
Можно, конечно. Но только теоретически. Где взять столько
транспорта для перевозки пятисот, если не больше, раненых? Целый поезд нужен, а
тут железных дорог нет. В лучшем случае остановится попутный грузовик, но это
же капля в море. Да еще добраться до дороги надо… Опять же, на суше не
безопасней, чем на воде. Точно так же могут налететь бомбардировщики или
истребители, одна только есть разница: на суше можно в случае чего разбежаться
в стороны, а с корабля не больно-то побежишь. Накроет – так всех вместе… И
никто не выберется!
А может быть, повезет и налетов больше не будет?
Налетов не было, но им не повезло.
* * *
Варшава по-прежнему молчала насчет связного. В приемном
покое пятой больницы Поляков пристроил на временную работу свою соседку тетю
Пашу. Она отлично знала, где работает ее сосед, майор Поляков, трепетала перед
ним – и при этом любила его, как родного сына. Вдобавок была она неболтлива,
наблюдательна и довольно сообразительна. План действий на случай появления
Контролера был разработан подробнейшим образом. Но дни шли за днями, Контролер
не появлялся, и Храмов все чаще говорил, что с трудоустройством тети Паши они,
так сказать, погорячились. Тогда Поляков решил разыграть карту с
радиобатареями. При высадке у Проводника был всего один комплект питания.
– Почему, интересно, не позаботились о запасных? – спросил
Поляков.
– В разведшколе предполагали, что в таком большом городе,
как Энск, будет нетрудно пополнить запас, – пояснил Проводник.
– Да ну? – усмехнулся Поляков. – Представьте себе, это
практически невозможно. Тем паче батареи питания для рации. Для карманного
фонарика и то добываем с трудом, – он безнадежно махнул рукой. – Попробуйте
спросить в магазинах – вас, штатского, тут же возьмут на заметку. – Он
внимательно посмотрел на Проводника. – Так что, Михаил Климович, к большому
огорчению ваших бывших хозяев, связь придется прекратить.
– Как это? – встревоженно воскликнул Проводник. – Как же
прекратить, если все так хорошо идет? Неужели нельзя достать батареи? Да я и на
прежних еще могу работать. Если достать аккумулятор, можно подзарядить, я… – Он
так откровенно огорчился, что Поляков одобрительно потер руки:
– Если даже вы так расстроились, можно представить, как
схватится за голову господин Моор. Предположим, им жаль доставить вам деньги –
мол, как-нибудь проживете! – но они-то без вашей информации точно не проживут.
Вот на это и будем давить. Сообщите категорично, что батареи на исходе,
раздобыть их негде и, если в ближайшее время хозяева не найдут способа передать
вам питание, сеансы радиосвязи придется прекратить. И пусть знают наших!
– Так точно! – воскликнул Проводник, и Поляков увидел, что
тот искренне рад.
