– А вы как думали? Только так! Я имел полное право так
поступить, особенно когда получил показания Мустафы. И если я этого пока не
сделал, то по одной простой причине: я еще верю, что вы во время встречи с
Аксаковой действовали в интересах дела… что вы пытались получить от нее
информацию о событиях в Мазуровке!
– Где? – тихо спросила Ольга.
– При чем тут Мазуровка? – нахмурился Поляков.
– Вы помните это название и помните, в связи с чем оно в
наших делах всплывало? – исподлобья глянул Храмов.
– Конечно, – кивнул Поляков.
– И фамилии, которые связаны были с Мазуровкой, тоже
помните?
– Да, конечно.
– Так вот. Ольга Дмитриевна во время последнего рейса СТС
«Александр Бородин» была в Мазуровке.
– Ну и что? – непонимающе свел брови Поляков. – Насколько я
слышал историю этого рейса, там было еще около двух сотен раненых,
медработников и матросов волжского пароходства.
Храмов вытер лоб. Видно было, что он сдерживается с великим
трудом.
– Во время допросов Ольга Дмитриевна рассказала, что раненые
и медперсонал спаслись из Мазуровки чудом, благодаря действиям начальника
станционной милиции Тимура Казбегова. Он съездил на мотоцикле в Камышин и
убедил кое-кого послать за ранеными баржу, несмотря на то что судно в том
районе подвергалось огромному риску. Я сопоставил даты. Выходило, что произошло
это буквально за несколько часов до прорыва фашистов и захвата Мазуровки.
– Если бы не Казбегов, все погибли бы, – глухо сказала
Ольга. – Дорогу разбомбило, связи не было. Там, в Мазуровке, нам не хотели
давать лошадей. Раненых сначала разобрали по домам, а потом стали выносить в
сараи. Почти не кормили – боялись немцев. Немцы убили бы нас всех, и раненых, и
местных жителей, если бы узнали, что кто-то нам помогал. Может быть, они хотели
нас выдать, не знаю. Если бы не Казбегов, если бы его не уговорила Варвара
Савельевна… я ее фамилию не знаю, но раньше, до замужества, она была Савельева.
Мы с Петром Славиным жили в ее доме. Она нас спасла, когда пароход горел. Меня
вытащила из воды, я без сознания была. Я бы утонула, наверное… Казбегов не
знал, что делать, когда связи не стало, – это она его заставила поехать в
Камышин. Я уж не знаю, как и кого ему удалось уговорить, чтобы за нами прислали
баржу, но если бы не он…
– Так, – сказал Храмов. – Ольга Дмитриевна, прошу вас на
несколько минут выйти. Подождите в коридоре. Мне нужно кое о чем поговорить с
товарищем майором. Никуда не уходите. Я вас приглашу буквально через несколько
минут.
На пороге Ольга оглянулась и посмотрела на Полякова. Она
была очень бледна.
Тяжелая, обитая черной клеенкой дверь закрылась с мягким
шуршанием.
– Какой кошмар, – тихо сказал Храмов.
– Что? – так же тихо спросил Поляков.
– Давно это между вами?
– Между нами ничего нет.
– Рассказывай кому-нибудь другому! Я эти дни только и делаю,
что читаю документы шести-, пяти-, четырех-, трех– и двухлетней давности.
Фамилия «Аксакова» проходит через них красной нитью! При этом она не твой
сексот. Дело Александра Русанова. Дело Александры Аксаковой. Дело Виктора
Верина. Дело об убийстве твоего сотрудника Москвина… И ты хочешь меня уверить,
что вам не о чем было разговаривать в той подворотне?
– Случайные совпадения, – устало проговорил Поляков.
– Я изо всех сил стараюсь себя в этом убедить, – зло,
насмешливо сказал Храмов. – Ты с ней спишь?
– Что?!
– Осторожней, не дергайся, плечо повредишь. Хорошо, если
нет.
– Да что ж тут хорошего? – вырвалось у Полякова, и Храмов
покачал головой:
– Я же говорю, кошмар… Ладно, хватит ходить вокруг да около.
Слушай. В Камышине взят немецкий агент. Работал он на очень высокой должности в
пароходстве, обладал большими возможностями. Законспирирован был великолепно.
Провалился случайно, глупо: превысил служебные полномочия. Баржа, которой
предстояло идти с грузом в Саратов, была им отправлена в Мазуровку, за
ранеными, хотя было принято решение в район Сталинграда никаких единиц флота не
отправлять вплоть до особого распоряжения. А он баржу послал. На верную гибель!
Просто повезло, что ее не потопили. Конечно, по-человечески все понятно –
спасение раненых… Но сам факт нарушения приказа в военное время… Как всегда,
две стороны одной медали. Его задержали наши ретивые коллеги, провели обыск,
кое-что нашли подозрительное, немедленно стали копать глубже и обнаружили, что
перед ними – давно укоренившийся враг. Резидент! Знаешь, как его фамилия?
– Откуда мне знать? – глянул исподлобья Поляков.
– Казбегов. Рустам Казбегов. А Тимур Казбегов, начальник
станционной милиции в Мазуровке, его родной брат. Жена Тимура Казбегова,
Ефросинья, если ты помнишь по нашим разработкам, – телефонистка на
Сталинградском участке жэдэ. Ее сестра, Анфиса Аболс, – телефонистка в
Большаке. Муж Анфисы, Карлис Аболс, подозревался нами как немецкий агент
Счетчик, но мы сочли, что ошиблись. Вернее, я счел, что ты ошибся. Теперь можно
сказать, что работал ты в верном направлении. Это была ниточка, которая вела аж
вон куда…
– Аболс уже арестован? – спросил Поляков, помолчав.
– Пока нет. И как ты думаешь, почему?
– Ну, наверное, потому, что с его арестом может оборваться
контакт, который нам по-прежнему неизвестен. Контакт, о котором успел
предупредить Проводник.
– Думаю, что контакт мне известен.
– Да?
– Да.
– И кто это?
– Не догадываешься?
– Нет…
– Я бы сказал, что это Ольга Аксакова, – задушевно
проговорил Храмов.
Поляков лежал молча, только слабо дернул углом рта. Чего-то
в подобном роде он и ожидал.
