– Жуй!
Взяв батон, контролер на ватных ногах побрел в прихожую. Машинально откусил кусок, отпер замок на двери.
Турецкий, нервничавший в спальне за дверью, услышал приглушенные голоса:
– Ты один?
– Ага, – с набитым ртом ответил контролер, – заходи. Деньги принес?
И сразу же – шум и возня, сдавленный крик, шум падающего на пол тела и барахтанье. Ребята четко сработали, взяли парня без единого выстрела!
Турецкий вышел в прихожую. На полу, с заломленными за спину руками, в наручниках, лежал мужик лет тридцати. Его заставили приподнять подбородок. Налитая кровью широкая физиономия приподнялась от паркета.
– Ты один? – спросил у него Турецкий.
Мужик молчал. Он еще не оправился от шока.
– Поднимите его, – скомандовал Турецкий. – Уведите на кухню.
– Белка, я Седьмой, капкан сработал, крыса поймана. Доложите обстановку.
– Седьмой, я Белка. Второго мы взяли. Был в машине, не успел отъехать от дома.
– Белка, я Седьмой, – взяв у оперативника рацию, передал Турецкий. – Мы спускаемся. Спасибо за работу.
Четыре часа спустя Турецкий вошел в кабинет, сизый от табачного дыма.
Второй – тот, которого ребята задержали в машине у подъезда контролера, – заговорил. Он попросил позвать старшего.
– Ну? – усаживаясь верхом на стул, опершись руками на спинку, сказал Турецкий. – Я слушаю.
– Мне нужны гарантии личной безопасности, – сказал арестованый.
Турецкий рассмеялся. То есть он не собирался этого делать, но вдруг не сдержался. Сдали нервы.
– А в морду ты не хочешь?
– В морду дать ты мне права не имеешь, начальник, – ответил арестованный. – И ты сам это знаешь, поэтому так бесишься.
– Умный, значит? – спросил Турецкий.
– Я не шофер. Я – юрист.
– Коллега, – хмыкнул Турецкий.
– Да. Так что оставь при себе эти ментовские замашки. Меня на понт не возьмешь.
– Ну? Так что ты хотел мне сказать?
– Мне нужна гарантия, что люди, которых я сдам, не повесят меня на собственных кишках в камере. Вот что.
– Никаких гарантий.
– Тогда мне наплевать.
– Этих людей я через час и без тебя возьму. Тебе же будет лучше, если согласишься сотрудничать.
– Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело? Да это такие люди, которые и тебя сотрут в порошок, – качая головой, сказал арестованный.
– Хочешь увидеть ордер на арест Максима Разумовского? – пошел ва-банк Турецкий. – Вот он. Читай. Крупными буквами.
Он сунул под нос арестованному выписанный еще утром ордер. В нем не хватало подписи прокурора и печати, но обалдевший арестованный успел увидеть только мелькнувшую перед глазами фамилию своего непотопляемого шефа. Это его сразило.
– Ну? Если не хочешь оказаться в одной камере с Разумовским, быстро подробности! – скомандовал Турецкий.
– Со мной договаривался не он, – усталым голосом произнес арестованный. – Со мной говорил Сомов, его шофер. Спросил, не знаю ли я кого-нибудь, у кого есть свой человек в Матросской Тишине. У меня был такой. Сева – тот лысый, которого вы взяли. Я знал, что у него есть связи в «Матроске»…
Турецкий слушал его одним ухом. Он уже знал продолжение.
Сомов! Личный водитель Максима Разумовского.
Теперь пора его брать за жабры.
…Это было похоже на черную комедию.
Турецкий смотрел на пышнотелую блондинку в черной ажурной блузке.
Блондинка широко распахнутыми глазами смотрела на следователя по особо важным делам.
– Гражданка Сомова? У меня ордер на арест вашего мужа, – сурово произнес «важняк». – Где он?
– Кто? – еще шире распахнула глаза блондинка в черном ажуре. – Мой муж?
– Ваш муж! Где он?
– На кладбище.
– На каком?
– На Котляковском, – подавив рыдание, ответила блондинка.
– Что он там делает?
– Вы что, издеваетесь? – гневно воскликнула вдова. – Он там похоронен!
И, глядя с насмешкой на опешившего «важняка», мстительно добавила:
– Вы опоздали. Мой муж утонул три дня назад. Засуньте этот ордер себе в задницу!
ЭПИЛОГ
Итак, все ниточки вели к Максиму Разумовскому. Турецкий предполагал, что либо он сам, либо его отец подозревают о том, что ему может прийти мысль задержать Максима. Поэтому прежде всего он отправился к Меркулову.
– Да, – сказал тот, когда Турецкий обрисовал ему подробности дела, – тут так просто не решить. Все-таки сын самого премьер-министра, сам понимаешь…
– Но ждать-то нельзя, – возразил Турецкий, – он исчезнет, и все…
Меркулов кивнул. Потом взял неподписанный ордер, чуть подумал и вздохнул:
– И генерального нет… Ладно, может, оно и к лучшему. Давай, Саня, под мою ответственность.
Спустя четверть часа Турецкий уже знал, что телефоны в загородном доме, где жил Максим Разумовский, не отвечают, что его сотовый телефон отключен, и, самое главное, что на рейс Москва – Франкфурт-на-Майне авиакомпании «Люфтганза» приобретен билет первого класса на имя М. Разумовского. До отлета оставалось всего сорок минут…
Через тридцать минут машина Александра Борисовича Турецкого въехала на территорию аэропорта Шереметьево. Еще через пару минут он мчался по летному полю к огромному «Боингу» авиакомпании «Люфтганза».
Трап убрать еще не успели. Турецкий взобрался по ступенькам, прошел мимо озадаченных и испуганных стюардесс…
– Где салон первого класса? – спросил он у стюардессы. Та показала…
Турецкий прошел в заполненный на четверть салон первого класса, прошел мимо широких кресел с красной обивкой из натуральной кожи. Найти Разумовского труда не составило.
– Максим Павлович? – с любезной улыбкой обратился к нему Турецкий.
Сын премьер-министра повернул голову. Он сразу все понял. Засуетился, встал. Посмотрел на Турецкого печальными глазами.
– Только не надо волноваться… Вот ордер на ваш арест. Сейчас мы с вами выйдем из самолета и…
Они шли по широкому проходу между кресел «Боинга». Александр Борисович, а за ним Разумовский.
– Простите, – обратилась к «важняку» стюардесса, – могу я узнать, что тут происходит?
– Видите ли, – с любезной улыбкой повернулся к ней Турецкий, – все нормально…
