– Н-да, – майор покривился, как от зубной боли, – а с чего вы взяли, что это убийство? Может, несчастный случай? – с надеждой спросил он.
– Нет-нет, это точно убийство. Девушка лежит, а сверху ветки навалены, точно кто-то тело прятал, – горячо заверил его Демьянов.
– Ясно, а ты-то сам откуда?
– Я из Москвы, в деревню приехал – за грибами сходить.
– Вот сидел бы в своей Москве и не лез, куда не надо, – рассердился вдруг майор.
– Ладно, – сказал он, обращаясь к Харченко, – зови Медведева с Седовым, пускай едут с этим, – майор пренебрежительно кивнул в сторону Петра Александровича, – протокол составляют. Пусть машину возьмут.
– Невозможно, товарищ майор.
– Это почему? – удивился начальник.
– Седов ушел теще крышу перекрывать, а Медведев вместе с машиной на станцию поехал в магазин.
– Вот свиньи, выговор запиши обоим. Но дело-то, в общем, не горит, вернутся – тогда пускай едут.
– Нет, погодите, – возмутился Демьянов, – а мне что, здесь сидеть прикажете, пока ваши люди где-то своими делами занимаются?
– Зачем здесь? – удивился майор. – Можешь на улицу выйти, на травке отдохнуть. Я тебе говорил, нечего лезть, куда не надо, теперь вот нам неприятностей подкинул.
Тут старшина наклонился и зашептал что-то майору на ухо. Тот с интересом слушал, потом не выдержал:
– Ну и в чем смысл-то, не пойму?
– Ну как же! – Старшина от возбуждения даже замахал руками. – От родника уже не наша территория, а «Чистого озера», пусть они и валандаются.
– Ну да, – понял майор, – мы им – они нам. Так и будем этот трупешник с места на место перекладывать? Не выдумывай, короче, действуй согласно приказу.
– Какому?
– Моему! Дубина! После смены – отчет на стол, – с этими словами майор скрылся за углом.
– Ой-ой, подкинул ты нам работенки, – огорченно протянул старшина.
Петр Александрович, перестав понимать что-либо в этой ситуации, присел на деревянную лавку, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Он вспомнил своего отца. Александр Владимирович Демьянов был милиционером. За двадцать лет своей службы он так и не дослужился до высоких чинов, потому что никогда не стремился к этому. Но в целом районе не было человека более уважаемого, чем он. Со всеми вопросами и проблемами шли люди именно к нему. Кто хотел пожаловаться на пьяницу-мужа, кто просил на сына повлиять. Очень часто Демьянов-старший выступал в роли третейского судьи в спорах, и не было ни разу, чтобы он принял несправедливое решение. Не умел Александр Владимирович людям отказывать. На сетования жены, что им-де все пользуются, он всегда говорил:
– Ну как же, Зин, я в беде не помогу, если это в моих силах? Какой же я милиционер после этого, а главное, какой человек?
И погиб Демьянов-старший, помогая соседке. Петр Александрович помнит этот день до мельчайших подробностей до сих пор. В семье тогда радость была большая, праздник. Петр в институт поступил. Мать уже обошла с этой вестью всех соседок, и теперь они с сыном ждали, когда же придет отец с работы. Наконец он появился.
– Ну, – переступая порог, сказал он, – можно тебя поздравить?
– Можно, отец. Поступил.
Петр Александрович готов был поклясться, что в этот момент у отца в глазах появились слезы.
– Так дай я тебя обниму, сынок, первый ты из нашей семьи, кто в институте будет учиться.
– Давай, мать, – обращаясь к жене, сказал он, – готовь на стол, а ты, сынок, возьми деньги да сбегай на уголок, в честь праздника такого и выпить не грех.
Гордый похвалой отца, Петр схватил сумку, деньги и пулей вылетел из квартиры. Отсутствовал он минут двадцать, когда же вернулся, отца уже не было в живых. Водка, которая предназначалась для отмечания радостного события, оказалась на поминальном столе. Потом Демьянову рассказали, как все было. Как только он вышел из дома, в дверь позвонили.
– Вот дырявая голова! – воскликнула еще мать, идя открывать, уверенная в том, что это сын забыл что-то.
На пороге стояла заплаканная соседка с пятого этажа.
– Тань, чего случилось-то? Ты чего такая? – спросила мать.
– Ой, Зиночка, Мишка мой чего удумал! Напился опять, старое отцовское ружье схватил, дома буянит. Сейчас, говорит, всех перестреляю. Я вот к Саше пришла за помощью. Мишка его всегда слушался, может, и в этот раз образумит его.
– Вот что, Тань, телефон у тебя есть, вызывай милицию, у нас в семье праздник, не до ваших передряг, – мать уже приготовилась захлопнуть дверь, но слышавший весь разговор отец отстранил ее.
– Зина, как не стыдно тебе, не чужие ведь люди, всю жизнь в одном доме живем. Подожди, Танюш, сейчас только рубашку накину и разберемся с твоим сыночком.
Мать говорит, что почувствовала тогда, что мужа живым последний раз видит. Вцепилась в рукав рубахи и не отпускает, не пущу, говорит, и все. Александр Владимирович ее успокаивал еще, говорил, праздник в доме, а ты истерики устраиваешь, иди на стол накрывай, а я вернусь скоро. И впрямь вернулся скоро, только уже мертвым. Через десять минут его принесли. С раной в груди и удивлением на лице: как это так, Мишка, который на его руках вырос, вместе с Петькой играл, батей называл, взял и выстрелил?
Именно это вспоминал Петр Александрович, сидя на неудобной деревянной лавке, изрезанной ножами и исписанной чужими именами, в отделении милиции, пока кто-то грубо не растолкал его.
– Эй, грибник, чего дрыхнешь? Поехали, клиента будешь показывать.
– А вы кто? – не понял Демьянов.
– Старший лейтенант Седов. Вставай, батя, нас ждут великие свершения.
Петр Александрович послушно поднялся и последовал за лейтенантом. Они сели в дряхлый раздолбанный «уазик» и поехали на место преступления.
– Бать, ты хоть дорогу-то помнишь? – спросил Седов.
– Честно говоря, не очень хорошо. Помню, когда на дорогу вышел, церковь виднелась.
– Ясно, Серег, гони к реке.
Через полчаса езды они оказались на том самом месте, куда выбрался из леса Демьянов. По сломанным веткам и оставленным Петром Александровичем приметам они добрались наконец до этого зловещего места. Милиционеры огляделись. Спокойный и рассудительный Медведев, молчавший всю дорогу, наконец заметил:
– Кажется, местный кто-то, чужой бы здесь заблудился, в чаще такой, а эти все правильно рассудили: место глухое, нехоженое, сюда никто не забирается. Ну ладно, пойдем смотреть, веди, грибник.
– У меня имя, между прочим, есть. Петр Александрович меня зовут, – рассердился Демьянов.
– Ладно, не злись, Петр Александрович, – примирительно сказал Медведев, – иди лучше показывай.
