– Питер, ты точно рехнулся, – испугался Турецкий.
– Александр! Он устраивается работать в общественном транспорте, и от этого у него постоянно повышенное давление. Где это? Сабвей, Александр! – заорал Реддвей. – Он живет и работает в сабвее!
Грязнов. 24 сентября, 22.15
Позвонил Грязнов:
– Саня, есть новости. Обнаружили мы твоего Затворника.
– Да?!
– Ага. Через линейные отделения милиции в метро я не рискнул, у него там может быть свой стукачок, разыскал, так сказать, через личный состав метрополитена. У меня там свои стукачки. И на станции метро «Боровицкая» его опознали мои оперативники по фотороботу. Семаго – лично. Затворник, оказывается, машинист. Вел поезд в сторону «Пражской». Так что мы на некоторое время парализовали движение на этой линии. Второй машинист оказался не готов его заменить. Нервный срыв.
– Славка, я тебя сейчас прямо в трубку расцелую! Куда ты его отвез, в Бутырку или в Матросскую Тишину?
– Погоди целовать. Он Семаго ножом пырнул, еще троих расшвырял, как котят, и спрыгнул в туннель.
Турецкий лишился дара речи. Хотя такое вполне можно было ожидать. Наконец голос прорезался:
– Г-где… Где он сейчас.
– Семаго – в Склифе. Затворник – под землей. Но у меня все готово. Уже и Реддвей приехал.
– Я выезжаю немедленно, где встречаемся?
– Саня, подожди еще. Тут Денис мой рвется в бой, хочет реабилитировать себя за ту историю с Реддвеем. Можно ему с нами? Он тебя заберет…
К станции метро «Боровицкая» они подъехали на «форде» Дениса.
Реддвей и Грязнов уже ждали их у грязновской «Волги». С ними стоял третий, незнакомый пожилой мужчина лет семидесяти, вернее, немного смахивающий на самого Грязнова, только что не рыжий. И довольно бодрый.
В полночь дороги в столице свободны, так что добрались они до оговоренного места быстро. Кремль был совсем рядом, казалось, протяни руку – и дотронешься до его зубчатых стен. Над крышами домов взлетали в ночное небо купола башен. И само небо над Кремлем, подсвеченное снизу, выглядело намного ярче.
– Мой старый товарищ, Евгений Иванович Беляев, – отрекомендовал незнакомца Грязнов. – Евгений Иванович по своей бывшей работе неплохо знаком с лабиринтами туннелей. Он будет проводником.
– Так как же мы его найдем там? Это не по Арбату пошляться… – Турецкий обескураженно пожал плечами.
– Вот он и поможет! – Грязнов бодро похлопал своего приятеля по плечу.
– Снаряжение в багажнике, – впервые высказался Денис.
«Снаряжение» состояло из комбинезонов, ручных фонарей и анализаторов воздуха. Негусто, подумал Турецкий.
– Вы мне там только пенсионера поберегите. У него внуки.
Турецкий улыбнулся. А у кого их нет? Ах да. У него. Но это временное явление.
– А ты, значит, на поверхности его будешь караулить? – ехидно спросил он.
– Ревматизм, Саня, ты же знаешь, – немедленно расстроился Грязнов.
У Турецкого запищал мобильник.
– Саша? Слава богу успел, пока ты под землю не залез. Пусть Грязнов сам со своими операми ищет. Возвращайся, срочно с докладом к генеральному. Будет человек из президентской Администрации.
– А черт! – выругался Турецкий. – Слава, отвези меня в прокуратуру.
– Ну уж фиг вам. Я тут подумал, ну что такое ревматизм, в конце концов. Пойду лучше ловить мерзавца. А ты сам давай за руль.
Земляной пол резко пошел под уклон. Они шли, задевая головами низкие своды и вызывая тем самым обильный дождь из острых комьев сухой глины. Свет фонарей выхватывал неровные земляные стены, покрытый толстым слоем пыли пол. То и дело встречались уходящие в темноту ответвления, пересечения коридоров. Беляев непонятным образом выбирал нужное направление и вел растянувшуюся гуськом четверку за собой.
– Не растягивайтесь. Держитесь ближе ко мне, – озабоченно говорил он. – Тут как в сказке. Свернешь за угол – и поминай как звали.
– Что-то не так? – подал голос Реддвей.
– Этой штольней уже давно не пользовались.
– Как давно?
– Лет пять, а то и больше. Можно упереться в обвал. Да мало ли что еще.
Путешествие продолжалось более часа. Они миновали сырые туннели, протискивались сквозь низкие лазы, где приходилось ползти почти на четвереньках. Дважды упирались в тупики. Бесконечно долгих три километра шлепали по нечистотам, пробегающим в бетонном желобе. Тут не выдержал Грязнов. Зажимая пальцами нос, тихо заматерился. Постоянно слышались непонятные звуки, шорохи.
– Приготовьте оружие, – не оборачиваясь, бросил Беляев. – Если что – лучше стреляйте без предупреждения.
– В кого?! – Денис наконец отпустил нос и потянулся к железной коробке на боку, одним движением раскладывая ее в портативный пистолет-пулемет ПП-90.
Остальные проделали то же самое.
– Только живым! – просипел Реддвей. – Только Затворник даст нам показания против Кулинича!
– Тут рядом коллектор канализации, – сказал Беляев. – Через него сюда кто только не попадает. И бомжи, и всякий криминал.
– Ясное дело, мирный обыватель не полезет в канализационный люк. – Реддвей щелкнул предохранителем.
В полном молчании двинулись дальше. Все, кроме Беляева, – с прижатыми к груди ПП-90. Реддвею тоже было знакомо это оружие. Малогабаритный пистолет-пулемет удобен и хорош в ближнем бою. Но имеет один недостаток: не годится для длительной стрельбы. Быстро раскаляющиеся стволы начинают буквально выплевывать пули, практически теряющие убойность. Реддвей очень надеялся, что до этого не дойдет.
Вдруг луч фонаря впередиидущего уперся в неподвижную темную массу. Масса оказалась скорченным человеком. С громким визгом в сторону от него шарахнулись жирные крысы.
– Бомж, – констатировал выглянувший из-за плеча Реддвея Денис.
Проводник махнул рукой.
– Ладно, пошли. Выйдем – сообщим.
Переступая, пошли дальше. Крысы засуетились и, едва люди удалились на десяток шагов, плотной стаей снова набросились на труп. Тишина наполнилась шуршащей возней и чавканьем.
Грязнов не выдержал, развернулся и вскинул оружие:
– Разожрались, как коты!
Реддвей схватил его за ствол ПП.
– Да шучу я.
…Теперь туннель стал шире и суше, пол был выложен большими бетонными плитами, отдаленно напоминал метрополитен.
– Долго еще? – поинтересовался Реддвей.
– Почти пришли, – негромко ответил Беляев и всмотрелся в темноту. – Если не опоздали – перехватим, – добавил резонно.
Грязнов негромко присвистнул.
