– Но я… – попытался что-то возразить тот.
– Сядь, я сказал!
Опер неохотно опустился на стул. Грачев сделал то же самое.
– Ну все? – спросил Жуков у спецназовцев. – Инцидент исчерпан?
Те хмуро переглянулись.
– Так ты пойдешь с нами? – обратился Жорик к девушке.
Та отрицательно мотнула головой:
– Никуда я не пойду! И отстаньте от меня, пожалуйста! И вы… – Лина посмотрела на оперов. – И вы! – перевела она взгляд на спецназовцев.
Это можно было засчитать как ничью. Ключников, Авдонин и Масюра возвратились за свой столик.
Жуков проводил их взглядом, а потом незаметно достал из внутреннего кармана удостоверение. Опустив его ниже уровня стола, он ткнул им сидящую сзади девушку.
– Ну что еще? – встрепенулась та.
– Не кричи… – тихо сказал ей опер. – Раскрой ксиву и прочитай… Только незаметно…
Лина взяла красные корочки.
– Московский уголовный розыск? – удивленно пробормотала она, покосившись на них.
– Да… – все так же, глядя куда-то в сторону, как будто разговаривая с друзьями, сказал Жуков. – Теперь ты поняла, откуда мы?
– Ну поняла… И что?
– Слушай меня внимательно… Только не поворачивайся… Итак, тебе надо сделать следующее…
Через несколько минут ведущая снова вышла на пятачок перед лестницей, и, вытащив микрофон, объявила:
– Дорогие пассажиры, рада сообщить вам, что наши развлечения продолжаются! – Тут она глянула на мрачных спецназовцев и вдруг очень дружелюбно им подмигнула.
Ключников опешил:
– Мне это показалось?
– Нет… – сказал Авдонин. – Я тоже видел.
– Угу… – промычал Масюра. – И я!
Жорик повеселел:
– Значит, все не так уж и плохо!
Девушка между тем продолжала:
– Для участия в следущем конкурсе я хочу пригласить сюда трех молодых людей… – Она снова повернулась к спецназовцам и добавила: – Вас!
Жорик усмехнулся:
– Хочет загладить свою вину…
– Точно! – согласился Авдонин.
– Ясный пень! – кивнул Масюра.
Лина сделала приглашающий жест:
– Прошу!
Офицеры поднялись со стульев и вразвалку, как бы с большой неохотой, подошли к ведущей.
Та принялась разъяснять условия предстоящего состязания:
– Этот конкурс носит название «Обжорка». Проводится он следующим образом. Участникам завязываются глаза, и в каждую руку они берут по лимону. После этого все встают треугольником и пытаются накормить соседей этими кислыми цитрусовыми. Побеждает тот, кто раньше других избавится от своих плодов.
Спецназовцы поморщились.
– Вам понятны условия? – спросила девушка.
Авдонин и Масюра хотели было отказаться, но Ключников умоляюще посмотрел на них, и они согласились:
– Ладно уж…
Ведущая быстро достала из ящика три широкие черные ленты:
– Повернитесь!
Ухмыляясь, офицеры встали к Лине спиной. Та быстро сделала им повязки.
– Ничего не видно? – спросила она.
– Не! – ответили участники. – Ничего!
Девушка улыбнулась:
– А теперь дайте ваши ладони, я положу в них лимоны.
Спецназовцы выполнили указание. Вытянув руки вперед, они встали посреди пятачка, как три фонарных столба, в которые вот-вот должны были вкрутить желтые лампочки.
Для того чтобы подскочить к ним, операм потребовалось не больше трех секунд, и на запястьях Авдонина, Ключникова и Масюры защелкнулись наручники.
После того, как прибывший в отделение Турецкий поведал сутулому о результатах криминалистической экспертизы, тот не стал долго запираться. Тем не менее, когда «важняк» составил протокол допроса, сутулый отказался его подписывать. «Да, это я был в квартире Сергея Мухина. Да, искал документы. Нашел или нет? Какой там… Найди я их, хозяин бы так не нервничал… Может, даже не приказал бы вас убрать… Кто хозяин? А то вы сами не знаете! И учтите, я ничего не говорил! И ни под чем не подпишусь! И вообще, оставьте меня в покое! С этого момента мой рот на замке! Все!»
Тут Александру на мобильник позвонил Меркулов и срочно пригласил в Генпрокуратуру. «Важняк» отправил сутулого обратно в камеру и поехал.
…До Курского вокзала электричка шла примерно полчаса. Все это время Редников думал о Тане.
«Она, конечно, разозлится, что я не взял ее с собой… Но ничего… Зато так спокойнее…»
Время от времени вагон оглашался резкими возгласами бродячих торговцев:
– Мороженое! Мороженое!
Или:
– Свежее пиво! Свежее пиво!
Один из продавцов оказался более говорливым:
– Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагаются уникальные бритвенные станки фирмы «Вжик». В отличие от любых других, они имеют целых четыре лезвия и не оставляют после себя ни единого волоска!
Герман вспомнил, что не брился уже четыре дня.
– Если вы сомневаетесь, я могу продемонстрировать действие этих великолепных станков и побрить свои сексуальные волосатые ноги! – продолжал мужик.
Полвагона захохотало.
Герман осмотрел продавца повнимательнее. От растительности между его шортами и носками можно было избавиться разве что с помощью серпа.
– Гарантирую бесплатную доставку товара в любой конец вагона! – широко улыбаясь, объявил торговец.
«А может, купить? – подумал Герман. – Забегу на вокзале в туалет да побреюсь… А то неудобно показываться в таком виде этому Денису… Подумает еще, что я бомж какой-то…»
– Дайте мне одну! – повернулся он к мужику.
– Двадцать рублей! – сказал тот и вытащил из своего баула маленькую целлофановую упаковку.
Герман расплатился и сунул бритву в карман. «А вот и Курский…» – увидел он в окно приближающуюся громадину вокзала. Электричка стала сбавлять ход и скоро остановилась возле перрона.
Из динамиков донесся скрипучий голос машиниста: «Конечная остановка электропоезда. Московская железная дорога желает вам удачи!»
Последняя фраза была сказана таким тоном, каким обычно посылают на хрен.
«И вам того же!» – подумал Редников и вышел наружу.
До встречи с Грязновым время еще оставалось, поэтому в туалет Герман отправился не торопясь. Тем более что он был рядом. Высыпав в ладонь сидящей на входе тетки три рублевых монетки, он двинулся вперед и попал в царство немытого кафеля и разбитых унитазов. Впрочем, они были ему не нужны.
