Папалаев кивнул на Жукова:
– Это все благодаря ему…
Тот скромно потупился:
– Просто у меня парфюм такой…
Если бы кто-то заснял происходящее на пленку, получился бы отличный ролик для фирмы, выпускающей одеколон «Мускус».
…Таня резала на кухне хлеб и напряженно прислушивалась к звукам, доносившимся из комнаты, где, сидя перед телевизором, беседовали Герман и Осип.
Пока все было спокойно.
«Это ненадолго…» – обреченно подумала девушка и тяжело вздохнула…
Она сделала бутерброды, приготовила кофе и на красивом хохломском подносе отнесла все это «двоюродным братьям».
– Приятного аппетита… – сказала девушка, поставив пестро расписанный металлический круг с возвышающимися на нем тарелками и чашками на журнальный столик, разделявший Германа и Осипа.
– Спасибо! – в один голос ответили те.
Таня развернулась и пошла обратно.
– А ты? – окликнул ее Редников.
– Я потом… – ответила девушка и вышла из комнаты.
Молодые люди продолжили беседу.
– Так ты, значит, полмира объехал? – спросил регбиста Герман.
– Почти… – улыбнулся тот.
– Завидую… А я ни разу за границей не был…
– Что так?
Редников хотел честно признаться, что у него нет на такие путешествия денег, но не решился. «Все-таки это Танин брат… – подумал он. – Еще растреплет родне, что сестра с нищим спуталась…» И, важно подбоченясь, Герман сказал:
– Времени не хватает! Занят очень!
Чуркин уважительно закивал:
– Понимаю…
Вообще Осипа очень интересовало, как при такой немощной комплекции его собеседник ухитряется работать лесорубом. Однако спросить об этом напрямую он не решался. Боялся обидеть двоюродного брата своей девушки нетактичностью. Дело в том, что Чуркин имел на Таню серьезные виды, и в его планы совершенно не входило портить отношения с родственниками будущей жены.
Осип решил подойти издалека.
– Представляю… – осторожно начал он. – Каково тебе каждый день в окружении разных там дубов…
Редников опешил. Но ненадолго. «Наверное, Таня рассказала ему, что я лучший студент группы…» – сообразил он.
– Да ничего… – В его голосе мелькнули снисходительные интонации. – Куда ж деваться…
– И много их валят?
Герман вспомнил прошлую сессию. Профессорско-преподавательский состав свирепствовал так, что с первого раза зачеты и экзамены не сдал почти никто.
– Валят по-черному… – махнул он рукой. – На то они и «дубы»!
Осип отпил из чашки кофе и спросил:
– И что ж из них потом делают?
Редников хотел поправить его: мол, не «что», а «кого», так как делали из «дубов» дипломированных экономистов, но вдруг на кухне раздался какой-то грохот.
– Что такое? – крикнул Осип.
– Да стала суп готовить и кастрюлю на пол уронила… – ответила Таня. – Теперь все убирать надо…
– Я помогу! – вскочил было Чуркин.
– Сиди! – остановил его Герман. – Ты устал с дороги! Я сам… – И, встав с кресла, он вышел из комнаты.
Осип взял пульт от телевизора и пощелкал каналы. Везде передавали какую-то ерунду. Он убавил звук, потянулся и зевнул. «А ничего у нее братец… – мелькнула мысль. – Можно привлечь его на свою сторону… Чтоб Таньку за меня агитировал выйти…» Он лениво осмотрелся по сторонам, и вдруг его внимание привлекла валяющаяся у шкафа белая кожаная папка. Она явно упала с полки, но хозяйка этого, видимо, не заметила.
– Непорядок… – пробормотал Чуркин.
Он поднялся, сделал шаг в сторону, поднял папку и уже собрался положить ее на место, как из-под обложки вдруг вылетел какой-то листок. Осип успел перехватить его.
– От регбиста не улетишь… – усмехнулся он и мельком просмотрел отпечатанный на принтере текст.
И обалдел.
«Это что такое?…» – с вытаращенными глазами застыл он посреди комнаты, а затем снова бухнулся в кресло, раскрыл папку и принялся читать документ за документом…
Тем временем Редников ползал по кухонному полу и собирал тряпкой разлитую воду.
– Ну и о чем вы там говорили? – тихо спросила Таня.
– Да так… Об учебе…
– Об учебе? – испугалась девушка, но тут же вспомнила, что Чуркин заканчивает юридический, поэтому падать в обморок рано – вдруг молодые люди обсуждали именно его студенческие проблемы…
Однако Герман раздавил ее надежду, словно попавшуюся под ногу фасолину:
– Я ему про наш с тобой институт рассказывал… – пропыхтел он.
Девушка побледнела:
– И что же Осип?
Редников пожал плечами:
– Ничего…
Таня осторожно спросила:
– А он… он ничему не удивлялся?
– То есть?
– Ну как тебе сказать… Может, он вопросы какие-нибудь задавал… эдакие?…
– Не понимаю…
– Ну не спрашивал, например, когда ты из тайги вернулся или что-то в таком роде…
Герман ошалело уставился на подругу:
– Че-го?
– Значит, нет?
– Конечно нет! Почему он должен был об этом спрашивать-то?
Девушка наморщила лоб.
«Либо Ося слишком хитрый… – думала она. – Либо, наоборот, полностью соответствует своей фамилии… Но в любом случае хорошо, что все тихо… Может, и обойдется без скандала…»
И, вздохнув, она посмотрела на копошащегося под ногами Германа.
«А ничего у Таньки брат… – размышлял тем временем тот. – Сейчас пойду и скажу ему, что мы с ней скоро поженимся…»
…Чуркин захлопнул папку и сглотнул пересохшим горлом слюну. «Ну и ну… – пораженно потер он лоб. – Откуда у них это?…»
Документы могли повергнуть в шок кого угодно. В них говорилось о причастности первых лиц государства к наркоторговле через отмывание грязных денег. Бумаг оказалось довольно много, и все они были составлены очень грамотно – уж в этом-то студент последнего курса юридического института кое-что понимал.
Чуркин внимательно оглядел комнату. Может быть, тут есть еще что-нибудь…
Но нет. Только несколько томиков беллетристики на полках шкафа и истрепанные библиотечные учебники.
Послышались приближающиеся шаги. Растерявшийся Осип хотел бросить папку туда, где взял, но не успел: в комнату вошел Герман.
