– Последний заказ был из Совета Федерации.
– Герман, нам надо срочно избавиться от этой папки! – Таня выглядела еще более испуганной, чем часом раньше, в метро.
– Я знаю… – вздохнул Редников. – Надо передать ее по адресу, который здесь указан… – И он посмотрел на обложку.
– Ты что, дурак?! – завизжала Таня.
– Почему? – растерялся Герман.
– Ты соображаешь, что в ней?! Ты видел, чьи там фамилии?!
– Видел…
Редников и сам находился в полушоковом состоянии.
– Ты разве не понял, чем, оказывается, занимались эти люди?! – Не унималась Таня. – Они… Они… – Ее голос поднимался все выше и выше, и Герман не выдержал.
– Да замолкни ты! – рявкнул он.
Таня осеклась и изумленно посмотрела на него:
– Что?…
– Замолкни, говорю!
– Как ты со мной разговариваешь!… – захлопала глазами девушка.
– Вот так и разговариваю! – Редников встал с дивана. Он вдруг показался ей высоким и мужественным.
– Что ты орешь на весь дом? – уже тише произнес Герман. – Хочешь, чтобы все тебя услышали?
Таня испуганно посмотрела на него и, сжав коленки, стала нервно покусывать ногти.
– Я боюсь… – плаксиво сказала она.
Вдруг у нее появилось желание выгнать этого Редникова с проклятой папкой. Зачем она вообще привезла его к себе домой? Однако намерение выставить Германа за дверь затихло, так и не успев разгореться.
Во– первых, ей все еще было страшно, и она хотела, чтобы кто-то находился рядом. А во-вторых, что стало для нее полной неожиданностью, Редников начинал ей нравиться. Этот худой синий сморчок вдруг повел себя вовсе не так, как она предполагала. Он не бросил эту папку, не убежал, а наоборот -спокойно проводил ее до дома, он… Да он не такой уж слюнтяй, в конце концов!
– Хочешь чаю? – неожиданно спросила она.
Герман посмотрел на нее и, улыбнувшись, сказал:
– Да.
Грязнов достал из стоявшего у стены шкафчика бутылку коньяка, взял чистый стакан и налил Олегу:
– Вперед.
Старлей выпил.
– Итак, ты понял? – стоя перед ним, сказал Грязнов. – Сам пока ничего не предпринимай!
– Но я… – начал Олег.
– Я сказал – ничего!
– Есть, товарищ генерал-майор… – кисло согласился старлей.
– Если будешь нужен, к тебе обратятся… – Грязнов потер лоб. – Но сам не лезь! – еще раз сказал он.
– Ясно… – Олег встал с кресла. – Разрешите идти, товарищ генерал-майор?
Начальник МУРа посмотрел на Олега и похлопал его по плечу:
– Крепись, старлей… – Потом генерал шумно выдохнул и сказал: – Иди…
Турецкий открыл дверь в кабинет Меркулова и застал своего шефа смотрящим в окно.
– Я так и знал, что ты еще не уехал! – сказал Александр.
Константин Дмитриевич повернулся. На его лице изобразилось удивление:
– А что ты тут делаешь-то? Я ж тебя отпустил.
Турецкий прошел на середину кабинета, помахивая полиэтиленовым пакетом. На ходу запустив в него руку, он остановился у длинного стола для заседаний и выложил один за другим три крупных лимона.
– Ну? – спросил Меркулов.
Турецкий молчал.
– Понял, – сказал Меркулов и достал из тумбочки запечатанную бутылку коньяка.
Александр взял графин и по-простецки сполоснул лимоны над вазой с цветами.
– Дай, пожалуйста, тарелку и нож, – попросил он хозяина кабинета.
Через пять минут они сели друг против друга и махнули по первой.
– Ну? – опять спросил Меркулов.
– Слушай, – начал Турецкий, – мне сегодня Славка звонил…
Таня и Герман прошли на кухню, где девушка поставила на плиту чайник. Пока он грелся, молодые люди сели за небольшой круглый столик. Таня достала чашки, плеснула заварки и выложила на тарелку хрустящее печенье из разноцветной пачки.
Герман задумчиво следил за ней.
– Ой, у тебя ресничка! – вдруг сказала девушка. – Угадай, с какой стороны.
Редников чуть задумался и ответил:
– С левой.
– Правильно! – Она подалась вперед и очень осторожно коснулась пальцами уголка глаза Редникова. Потом отвела руку и сказала: – Вот она! Теперь загадай желание!
Герман загадал.
Таня оттянула ему ворот футболки и бросила туда ресничку.
– Теперь сбудется! – улыбнулась она.
Редников видел, что отношение к нему девушки стало другим. «Только бы оно снова не поменялось…» – именно это желание он и загадал несколько секунд назад.
На плите засвистел чайник, Таня встала, сняла его и налила в чашки кипяток.
– Сколько тебе сахара? – спросила она Германа.
– Два куска.
Таня взяла щипчики, опустила их в сахарницу и бросила в редниковскую чашку белые кубики.
– Приятного аппетита, – сказала Таня, подвинула ему печенье и снова улыбнулась.
Герман был на седьмом небе.
«Только бы все так и шло… – снова подумал он. – Главное – не упустить ее расположение…»
– Может, ты все-таки выбросишь эту папку?… – вдруг мягко произнесла Таня и внимательно посмотрела на него.
Когда Константин Дмитриевич и Александр ополовинили бутылку, в дверях показался Грязнов.
– О! – удивился Меркулов. – Легок на помине!
Вячеслав покосился на Турецкого и с деланым смирением произнес:
– Пустите?
– Заходь! – махнул ему Константин Дмитриевич и отодвинул стоящий рядом с собой стул: – Садись!
Грязнов сделал несколько шагов вперед, опустился на предложенное место и осмотрелся. Недалеко от него, на стеклянном подносе, стоял графин, окруженный перевернутыми стаканчиками. Грязнов взял один из них и поставил перед собой.
– Сань, налей ему, – сказал Меркулов.
Турецкий плеснул Вячеславу коньяка, и тот мгновенно его выпил. Потом взял с тарелки лимонную дольку и с аппетитом съел.
– Саня сказал, что ты ему звонил… – начал Меркулов.
– Погоди, – вдруг перебил его Грязнов. – У меня есть кое-что новенькое…
– Ну так что? – еще раз спросила Таня. – Ты выбросишь папку?
Редников понял, что если он сейчас ошибется, то не простит себе этого никогда в жизни. И он, кажется, понимал, как ему надлежит действовать.
