— Рад слышать, — коротко бросил президент, становясь непроницаемо-серьезным и кладя ладонь на черную папочку. — Вот здесь, как вы сейчас поймете, есть материалы, разглашение которых нежелательно. Не по той причине, что они могут бросить... м-м... тень на... вы поймете, когда ознакомитесь. Но я хотел предварить ваше ознакомление следующим. На заре наших демократических реформ не все из нас — и я не представляю собой исключения — придавали особое значение тем или иным общественным организациям, советам, комиссиям и так далее, куда включали то или иное имя, часто без согласия последнего и даже не ставя его в известность. Узнавалось позже, постфактум, что, впрочем, чаще всего ничего не меняло, поскольку эти советы и комиссии как возникали, так и бесследно распадались, не оставляя после себя практически никаких реальных дел. Вот, собственно, небольшая преамбула. Посмотрите, а потом обменяемся мнениями.
Турецкий принял папочку, открыл и увидел всего две странички с принтерным текстом. Попутно подумал, что выражение «обмен мнениями» на чиновничьем языке во все века означало одно и то же: пришел со своим мнением, а ушел с мнением твоего начальника. Видимо, и тут нечто похожее. Иначе зачем президенту потребовались какие-то невнятные оправдания в качестве преамбулы?
Но уже через минуту Александру Борисовичу стало все понятно: он ведь умел читать и быстро и внимательно — одновременно. Перевернул вторую страничку, закрыл папку, подвинул ее в сторону президента и, взглянув ему в глаза, пожал плечами, как бы говоря тем самым, что не видит ни в письме, ни в ответе адресату никакого компромата. Но и спокойный, словно что-то про себя прикидывающий, взгляд президента его тоже не обманул. Ведь если и была какая-либо причина для волнений высшего государственного лица, то она, несомненно, коренилась именно тут, в этой папочке.
Ну хорошо, президент сейчас проверил его реакцию. А дальше должно последовать объяснение. Не оправдание же! Этого еще не хватало!..
Президент и не стал оправдываться. Просто повторил свою прежнюю мысль, сформулированную несколько иначе. Да, в то суматошное время, когда многое в жизни ломалось и менялось, иной раз и кардинальным образом, мало кто придавал значение разного рода говорильням, чисто номинальным присутствиям в тех или иных заседаниях либо комиссиях. Но — что было, то было. Тем более что и тот пост, который он занимал тогда в мэрии, как бы обязывал его формально значиться в каких-то бесконечных советах, где он, по правде- то говоря, никогда и не бывал.
И здесь сам собой напрашивался некий скользкий момент. Хорошо, чисто номинальное упоминание твоего имени, в общем, лично тебя ни к чему не обязывает, это так. Хотя присказка «без меня меня женили» в данном случае звучала бы несколько сомнительно. Но ведь за таким, опять же чисто формальным, назначением иногда скрываются довольно приличные гонорары — именно за номинальное присутствие. А большего участия, прикрываясь единственно твоим именем, вполне возможно, от тебя и не требовали. Как тут быть?
Президент, конечно, разгадал, о чем подумал Турецкий. И сказал, что после получения письма попросил соответствующую службу тщательно проверить любые финансовые поступления на свой счет в тот период времени. И ему было доложено, что никаких сомнительных денежных переводов от юридических и физических лиц, а также общественных и прочих организаций за указанный период не поступало.
— А не сомнительных? — позволил себе слегка пошутить Александр Борисович.
И президент так и отнесся к вопросу— как к дружеской шутке:
— Ия, Александр Борисович, и моя супруга, говорю вам предельно откровенно, весьма щепетильны в этом плане. Я имею в виду любого рода приношения.
Турецкий открыто улыбнулся. Президент — тоже.
— Вы полагаете, что цепь событий, происшедших... точнее говоря, происходящих в последнее время, каким- то образом связана с данным посланием? Я имею в виду и обращение, и ответ?
— Вероятно, вам будет виднее, если вы узнаете, что неделю назад здесь, в Москве, было совершено покушение на некоего Нестерова, который и являлся в те годы, о коих шла речь, владельцем фирмы «Норма», что, естественно, в силу преступного прошлого ее владельца, нигде не афишировалось. Это — первое. А второе -— вчера, вам это наверняка еще неизвестно, во Франкфурте был убит наш консул в Германии Иван Матвеевич Герасимов. Для сведения: он родом из Питера и тоже в свое время, на заре, так сказать, демократических реформ, входил в состав консультативного совета указанной фирмы. И последнее. Автор этого обращения, — президент указал пальцем на черную папочку, — является родным племянником покойного Нестерова и тоже имеет преступное прошлое.
— Опа! — совсем уж по-мальчишески отреагировал Турецкий, который, естественно, знал эту деталь из рассказа Меркулова на сегодняшнем совещании, но вовсе не был уверен, что она известна президенту. Ведь если тому было первоначально уже известно, с кем он имеет дело, мог бы и послать подальше. Или не мог?
— Вас это удивляет? — по-своему понял его президент.
— Очень сожалею, что чаще всего меня уже ничто не удивляет. Но это — частность. Вы полагаете, что мне придется заняться также и расследованием убийства Герасимова? Другими словами, прослеживается связь между преступлениями, о которых шла речь?
— Вам виднее, Александр Борисович, здесь профессионал — вы.
— Но тогда и недавнее питерское происшествие, расследование которого, насколько мне известно, предложено возглавить моему недавнему шефу Константину Дмитриевичу Меркулову, может иметь также какое- то отношение к данному обращению? — теперь уже Турецкий указал пальцем на папочку. — Или это уж слишком?
На лице президента мелькнуло недовольство — просто мелькнуло и пропало.
— Мне докладывали о террористке.
— Не исключено. Но я не взял бы на себя смелость толковать данное происшествие в этом ключе, если бы в своей практической деятельности не сталкивался постоянно с тем, к сожалению, непреложным фактом, что сегодня методами международных террористов пользуются и отечественные бандитские группировки. Причем, в отличие от классического террора, они не берут на себя ответственность за то или иное свое кровавое деяние.
— Увы, — вздохнул президент и сделал такое движение, которое можно было истолковать как сигнал к окончанию аудиенции. — Зная вас как умного и внимательного человека, я и пригласил вас для того, чтобы попросить в дальнейшем расследовании проявить максимум... э-э-э... тактичного отношения к определенным фактам. Отнюдь не жертвуя при этом вашими профессиональными и этическими убеждениями. Тем более — статьями закона.
— Я понимаю ваше беспокойство и обещаю сделать все возможное, чтобы ответить на классический вопрос «Qui bопо?» — в чьих интересах?
Да-да, — быстро подтвердил президент, — именно так. Кви боно?..
3
— Где встретимся? — спросил Грязнов. — Ты — за мной или я — за тобой?
