— А секретарша что говорит?
— При чем тут секретарша? Я конверт у себя дома нашел.
— Ого! — На этот раз пауза Турецкого затянулась.
— И что мне теперь делать? — не выдержал Шляпников. — И чего ждать?
— Понятия не имею. Может, это просто шутка ваших домашних.
— Исключено.
— Тогда друзей. У вас есть какие-то предположения?
— Ни малейшего, — удрученно произнес Шляпников.
Турецкий закурил. Шляпников глянул на пачку сигарет, лежавшую на столе, — «Давидофф».
— А я вот не люблю дорогие сигареты, — признался олигарх. — Как привык с юности ко всякой дряни, так вот «Яву» и смолю.
— При чем тут цена, — возразил Турецкий, — просто «Давидофф» длиннее стандартных сигарет на четверть, дольше курится… Ладно, давайте подытожим. Ситуация, которую вы мне обрисовали, требует оперативного вмешательства. И возможно, весьма нестандартных действий. А возможно, ничего не требует.
— Честно говоря, у меня какое-то нехорошее предчувствие.
— Лишняя мнительность вам сейчас ни к чему. Забудьте про свое предчувствие.
Турецкий внимательно смотрел на Шляпникова. Впечатления истерика тот не производил. Ирине бы его показать. В качестве учебного пособия… Ну уж нет, нечего факультативы устраивать! Ей и так хватает.
Турецкий собрался с мыслями:
— Вот что, Герман Васильевич. У меня есть друзья, которые занимаются частным сыском, довольно ушлые ребята… и на вашем месте я бы…
Шляпников сунул руку в карман за своими сигаретами. Тут Турецкий, к своему изумлению, заметил, что на рукавах безукоризненного пиджака олигарха пришиты налокотники. Шляпников заметил этот взгляд, чуть улыбнулся и пояснил:
— Люблю носить одежду долго. Для того чтобы привыкнуть к вещи и признать ее своей, мне требуется время. А зачем потом отвыкать от нее, когда случается мелкая неприятность? Вы меня понимаете?
Турецкий кивнул. Он и сам приходил на работу в джинсах всегда, когда знал наверное, что шефа в офисе не будет. То есть практически через день.
Портрет олигарха складывался нетипичный. То есть неолигарха. Назовем его неолигархом. А с другой стороны, какие они, типичные миллионеры? Турецкий потер виски, пытаясь сосредоточиться.
— Где ваша квартира?
— В Крылатском. На Осенней улице.
— А офис?
— Здесь недалеко. — Шляпников мотнул головой куда-то вбок. — На Тверском бульваре.
Турецкий на мгновение задумался:
— Значит, сейчас вы живете в городе?
— Ну да.
— А на работу как ездите?
— Через Рублевку и Кутузовский.
— Практически президентский маршрут, — пробормотал Турецкий.
— Вроде того, — немного улыбнулся Шляпников. — А почему вы спрашиваете?
— Пока не готов ответить. Может пригодиться. Вас охраняют по дороге?
— Ну разумеется.
— У кого есть ключи от квартиры?
— У меня и жены.
— А служба безопасности как же?
— Да, у Свиридова есть.
— Это кто?
— Начальник охраны. Но он сейчас на больничном и ключи никому не передавал.
— Вы в нем уверены?
— Да.
Турецкий слушал внимательно, но еще более настороженно следил за мимикой и построением фраз. Неолигарх говорил не раздумывая, и ничто не свидетельствовало о том, что он лукавил. Ну немного взвинчен человек. Это естественно в такой ситуации. А в какой ситуации? Есть ли вообще ситуация? Неужели действительно придется с этим разбираться?!
— Кроме того, квартирой этой никто, кроме меня, не пользуется, — добавил Шляпников. — Жена фактически все время живет за городом.
— У вас там дом?
— Ну конечно.
— Где именно?
— В Архангельском. Точнее, недалеко.
— А как часто вы пользуетесь квартирой?
— Пять дней в неделю… Да, простите! Я же не сказал самое главное. Или не самое — это вам судить. Я только вчера приехал. Меня две недели не было в городе.
— Уезжали по делам?
— Отдыхал.
— Где?
— На Черном море. На яхте катался.
— С женой?
— Да, и в компании. Могу представить свидетелей, — чему-то непонятно улыбнулся Шляпников.
— А дети у вас есть, Герман Васильевич?
— Нет… То есть что я говорю?! Есть дети от первого брака. Две дочери. Но они сейчас за границей со своей матерью. — Шляпников махнул рукой, как бы показывая, что эта деталь совершенно неважна. — Черт возьми, Александр Борисович, мне все это ужасно не нравится. Разве бывают настолько идиотские анонимные шуточки?
Откровенно говоря, Турецкому было все равно. Но он все же сделал над собой усилие:
— Бывают похуже. Вы — богатый человек. И публичный к тому же, значит, привлекаете к себе повышенное внимание.
— Похуже? — Шляпников ткнул пальцем в конверт. — Вы только посмотрите! Никаких недомолвок, все четко и ясно как божий день. Кто-то хочет меня убить.
— Тут не сказано, что непременно убить, — уточнил Турецкий. — Пока только угрожает. Возможно, просто хочет напугать.
— Допустим! Допустим. Но ведь я ума не приложу, кто, зачем, когда и как собирается это сделать. Можете вы хотя бы попытаться выяснить, кто это послал?
Турецкий внимательно осмотрел конверт и фотографию:
— Можем попытаться. Отпечатки пальцев, какие-нибудь следы… Но, откровенно говоря, по-моему, дело гиблое. Надо искать с другого конца. Вы сами должны знать, кому наступили на хвост. У вас большой бизнес, наверно, есть и недоброжелатели.
— Бросьте, сейчас же не девяностые! Конкуренты действуют по-другому. Это какая-то уголовщина. То есть… я хочу сказать, тут работает человек не из моего круга.
— Вам виднее, — не стал спорить Турецкий. Шляпников достал следующую сигарету.
— Александр Борисович, вы же понимаете, зачем я здесь. Я хочу заручиться гарантированной защитой и готов за это отблагодарить. — Он говорил очень быстро, казалось, что слова наскакивают друг на друга. Все указывало на физическое и нервное напряжение. Турецкий скривился:
— Состава преступления нет. Дело завести невозможно. Как я уже сказал, могу посоветовать хорошее детективное агентство. Они приставят к вам охрану, если вы своей не доверяете или не уверены в ее профессионализме. — Турецкий нашел в столе визитку Дениса Грязнова и протянул Шляпникову.
Шляпников прочитал:
— Частное охранное предприятие «Глория». Турецкий кивнул:
