Кэт с сомнением покачала головой.
– Мне нужно умыться. – Я выкарабкался из-за стола и отправился в ванную, трезвея на ходу.
– Девятьсот одиннадцать, говорите!
– На Парк-лейн, сто девять, стрельба и взрывы, – по-моему, я был неподражаем, такой неподдельный ужас и возмущение сквозили в каждом моем слове и английский вполне на уровне, даже с нью-йоркским акцентом.
– Назовитесь, пожалуйста, сэр.
– Доктор Фергюсон, Парк-лейн, сто семь, – отбарабаниваю без запинки – что может быть проще, если Кэт снабдила меня данными на всех соседей Беляка.
– Патрульная машина уже выехала.
С легким сердцем я покидаю кабину автомата и возвращаюсь в фургон, припаркованный метрах в ста от пресловутой Парк-лейн, сто девять. Теперь будем ждать.
Полиция действительно приехала довольно быстро. Двое ребят с фонариками выбрались из машины, походили вдоль забора, позаглядывали в щелочки, предусмотрительно держа фонарики в левых руках, а правыми по-ковбойски обласкивая рукоятки пистолетов в кобурах, позвонили у калитки, подождали, побеседовали с появившимся дружелюбным охранником, который недоуменно пожимал плечами, прошли внутрь, видимо, поосмотрелись и минут через пять отъехали, поругиваясь.
Теперь была очередь Кэт. Она по своему сотовому с нигде не зарегистрированным номером снова набрала девятьсот одиннадцать и пожаловалась на ту же проблему: на Парк-лейн, сто девять, стреляют и мешают спать добропорядочным гражданам, которые исправно платят налоги, а полиция, которую они содержат, неизвестно чем занимается.
Тот же патруль примчался, как на электровенике. Они без промедления принялись терзать звонок и на этот раз пробыли в доме минут двадцать, не меньше, очевидно проверяя каждый уголок. Охранник, который вышел их проводить, растерял по дороге все свое дружелюбие, и на лице у него было написано, что если они еще раз заявятся без ордера, то будут хоть всю ночь торчать за воротами.
Полицейские на этот раз не уехали, а заглянули на огонек к мисс Дороти Уэлш, от имени которой звонила Кэт, и нашли оную в постели досматривающей десятый сон, а после навестили и доктора Фергюсона, роль которого так феерически исполнил ваш покорный слуга, но там им вообще никто не открыл, поскольку док, оказывается, устал от жары и отбыл куда-то покататься на лыжах.
Выждав двадцать минут с момента, когда полицейские покинули сцену, я снова повторил звонок в девятьсот одиннадцать. На этот раз они ехали долго и даже не стали вылезать из машины, только покатались взад-вперед и, поскольку никакой стрельбы, разумеется, не услышали, убрались восвояси. Конечно, этот трюк стар как мир, но покупаются на него с неизменным успехом все новые и новые поколения полицейских, пожарников, саперов и прочих ребят, ужасно раздражающихся, когда их разыгрывают, причем так бездарно. Итак, пришло время действовать.
Мы с Кэт покинули свой гостеприимный фургончик, унося с собой два полных рюкзака разнообразного снаряжения. Первым делом нужно было убавить свет, что мастерски исполнила Кэт, расстреляв два ближайших фонаря. Пока мы пользовались глушителями, чтобы не привлечь внимания соратников Беляка слишком рано.
Когда до ворот оставалось около полутора метров, Кэт сделала знак остановиться. Мы минуты две прислушивались, но не заметили ничего подозрительного, из дома доносилась только приглушенная музыка – очевидно, Евсей, по своему обыкновению, лечил ревматизм эротическими танцами с красотками из ближайшего борделя.
Кэт достала пачку пластиковой взрывчатки и прижала пакет клейкой стороной к поверхности стены, примыкающей к пространству ворот. Таймер взрывного устройства был установлен на семь минут, что давало нам возможность отойти на достаточно безопасное расстояние от места взрыва.
– Отходим! – прошептала Кэт, подталкивая меня в спину. На данном этапе операции офицер Вильсон почему-то приняла командование на себя, но я не обиделся, план мы разрабатывали вместе, а что касается тонкостей, нюансов и всяких форс-мажорных местных обстоятельств, могущих возникнуть в ходе штурма, тут у нее было, несомненно, гораздо больше опыта, нежели у меня.
Мы завернули за угол стены и дошли почти до середины бокового каменного ограждения. Я достал миниатюрный динамик, мощностью, наверное, ватт двести, работающий от батареек и снабженный микрофоном на длинном и тонком кабеле. Пристроив аппарат на гребне стены, я на всякий случай убедился в его исправности по свечению маленькой зеленой лампочки и стал разматывать кабель с микрофоном.
Наконец мы дошли до места, вполне подходящего для незаметного вторжения. Ветки ивовых деревьев поднимались выше верхней кромки стены и каскадами пригибались вниз.
– Здесь! – шепнула Кэт.
Я отступил назад и выставил согнутую правую ногу. Кэт, пользуясь этим трамплином, взобралась на стену, которая по доброй русской традиции была усыпана битым стеклом, хорошо хоть, колючей проволоки под током не было. Моя напарница расстелила наверху кусок брезента, и теперь и я мог подняться, не рискуя изодрать руки в кровь. Мне удалось не ударить лицом в грязь и одолеть преграду с первой попытки, то ли я похудел за последние несколько дней, то ли пешие прогулки по нью-йоркским окрестностям помогли приобрести приличную спортивную форму, а может, просто присутствие Кэт мобилизовало мои неисчерпаемые внутренние ресурсы.
– Неплохо, мистер Турецки, очень неплохо, – похвалила она мой кульбит, придерживая маленький микрофон, а прогремевший взрыв помешал мне достойно ответить.
Взрыв разнес часть стены, разбрасывая камни по многочисленным цветникам. А на лице Кэт появился легкий нервный тик. Было видно, что ее нервы на пределе. Из ярко освещенной двери особняка выскакивали многочисленные телохранители Беляка с «узи» и родными «акаэмами». Они рассыпались цепью и медленно, скрываясь за кустами и живописными каменными развалами, продвигались к дыре, зияющей в заборе.
– Давай! – скомандовала Кэт. – И будь готов прыгнуть, когда я скажу.
Мой голос, усиленный и многократно отраженный, зазвучал как на предвыборном митинге, и надеюсь, достаточно страшно. Причем благодаря расположению динамика казалось, что орут прямо из дыры.
– Внимание! Говорит специальный агент Джонсон. Вы окружены. Бросайте оружие, руки за голову, выходить по одному. В случае сопротивления будет открыт огонь на поражение. Повторяю, сдавайтесь.
Звуки автоматных очередей заглушили мой ор. Стреляли на голос. Пока охрана опустошала магазины своих автоматов, Кэт извлекла из рюкзака маленький газовый гранатомет, способный, несмотря на скромные размеры, пробить даже достаточно толстое стекло с расстояния пятьдесят метров. Проверив оружие, она прицелилась и нажала на спуск.
Впереди огромное окно, выходящее в сад, разлетелось на куски, и струя газа заполнила пространство комнаты. Кто-то внутри заметался, матерясь в поисках укрытия от потоков слезоточивого газа. Свет внутри дома погас, и из окон на втором этаже высунулись дула двух крупнокалиберных пулеметов.
