Между тем сзади я не слышал ни шагов, ни беготни, не голосов. Ничего. Хотя, по идее, бандиты должны были меня преследовать. Что бы это значило?
Не останавливаясь, я обернулся. Два желтых пятна фар светили в мою сторону. Может быть, они решили преследовать меня на машине?
Как бы то ни было, я побежал еще быстрее.
Что было дальше, я понял не сразу. Просто под ногами внезапно не оказалось земли, по лицу больно хлестнули ветки, на долю секунды я повис в воздухе, потом что-то хлюпнуло и я почувствовал, что погружаюсь в холодную и мягкую субстанцию. Руки и ноги не находили опоры. Буквально через секунду я провалился по горло. Кричать «Тону!» было бессмысленно. Так что я молча шел ко дну…
– Сэр! Простите, сэр, но, кажется, тревога, сэр!
– Ты кто? – Старший сержант Йовович, разложив на столе многочисленные баночки с ваксой, с упоением полировал свои и без того зеркальные говнодавы. – Кто ты?
– Брикс, сэр! – Новобранец в трусах, майке и незашнурованных мокасинах на толстой каучуковой подошве изо всех сил тянул подбородок и старался не смотреть в сторону старшего сержанта.
– Угу… – Старший сержант энергично орудовал бархаткой.
– Я, сэр! Простите, сэр! Вышел отлить, сэр! И увидел, сэр, как штатский проник через люк на территорию базы, сэр!
– Что, прямо через очко проник?…
– Нет, сэр! Через канализационный люк на плацу, сэр!
– Приснилось, – махнул рукой Йовович.
– Нет, сэр! Тревога, сэр!
Сержант с тоской взглянул на ботинки, которые впору было выставлять на полочку рядом со сверкающими кубками, но все же натянул их и лениво извлек из объятий кресла свою двухсотвосьмидесятифунтовую тушу.
– Если, мать твою, приснилось…
– Так точно, сэр! Драить очко полгода подряд, сэр! – перебил Брикс, уже крепко сожалея о том, что вообще ввязался в эту историю. Мог бы просто лечь себе поспать, пока старший сержант занят наведением на свои ботинки зеркального блеска.
Но отступать было поздно. Разъяренный старший сержант уже шагал к выходу, размахивая мощным фонариком.
На счастье Брикса, ему действительно не приснилось. Крышка люка была сдвинута, а идеально черную поверхность плаца пересекали грязно-зеленые вонючие следы мужских туфель небольшого размера, которые терялись где-то в траве лужайки.
Больше возмутило параноидально аккуратного старшего сержанта то, что следы были нечеткими и неправильной формы, а потому затрудняли идентификацию хозяина обуви. Но через полторы минуты рота Брикса уже торчала на плацу, а разъяренный Йовович расхаживал перед строем, тыча фонариком в заспанные лица новобранцев.
– Пока вы, мать вашу, недоноски, валялись в теплых постельках и трахали во сне баб, какой-то, мать его, гражданский засранец проник на территорию военной базы. Даю вам ровно один час. Через час я хочу увидеть этого сраного гражданского ублюдка вылизывающим собственным сраным, мать его, языком это его сраное дерьмо. Если через час он не найдется, будете вылизывать его сами. Ясно?
– Да, сэр! – хором отгорланил строй, и тут чуткое ухо старшего сержанта уловило что-то необычное, что уже отмечали глаза, но чему он не придавал значения, считая оное невозможным. В строю кого-то не хватало!
– Дзефирелли! – рявкнул старший сержант, проверяя невероятное. Строй безмолвствовал. – Дзефирелли! – Снова тишина.
– Где этот долбаный засранец, мать его?!
Так и не дождавшись ответа, Йовович позволил всем разойтись, решив, что долбаным засранцем-макаронником Дзефирелли он займется лично.
Все еще до конца не проснувшиеся солдатики группками по два-три человека разбрелись по территории базы, ощупывая и обнюхивая (обнюхивая в прямом смысле, ибо от следов на милю вокруг разило канализацией) все подозрительные закоулки. База раскинулась как минимум на две квадратные мили, и искать там одного человека, который вдобавок еще и не хочет, чтобы его нашли, можно до белых мух. Но новобранцы, верные своему долгу и приказу отца командира, не отчаивались и шаг за шагом прочесывали пространство, изредка вступая в препирательство с часовыми у локаторов, ангаров и прочих объектов, которые слыхом не слыхивали о тревоге и на чем свет стоит матерились на желторотых рекрутов.
А Йовович в этот момент разглядывая пятнышко зеленоватой жижи, изуродовавшее-таки безукоризненные ботинки, мучительно соображал, сообщать начальству об инциденте или нет.
Кто вылезал из канализации? Это мог быть просто нажравшийся, как свинья, обычный американский парень – пошел погулять и провалился в люк, мог быть сраный коммунистический шпион – приперся вынюхивать своим коммунистическим шнобелем наши секреты, а мог быть этот долбаный итальянский засранец Дзефирелли – он не дрыхнет, как предполагалось, вместо него на кровати аккуратный муляж из подушек и рюкзаков, – способный обмануть всех, кроме тревоги.
Размышлять, тем более так долго, Йовович не привык, потому чувствовал себя отвратительно. Подумав еще и над своим самочувствием, старший сержант окончательно опух и позвонил начальству, предпочитая получить взыскание, но зато переложить решение на чужие плечи. Майор О'Хара уж точно не потерпит беспорядка и не позволит этому красному выродку разгуливать по нашей территории, как по своей Красной площади!
– Посторонний на территории, сэр, – четко отрапортовал Йовович. Телефонная трубка разразилась потоком приличествующих случаю ругательств, и, молодцевато щелкнув каблуками, старший сержант отдал ей честь: – Так точно, сэр! Тревога, сэр!
Завыла сирена, и из соседних казарм посыпались на плац заспанные солдатики. Соседи-сержанты орали на своих, рассылая повзводно прочесывать разные концы базы.
Теперь Йовович снова почувствовал себя человеком, осознавая, что он в выигрышном положении, поскольку его ребята начали поиски на двадцать минут раньше и у него имеется реальная возможность отличиться. Мысль о том, что именно его отсутствующий засранец Дзефирелли мог стать причиной переполоха, он уже отмел, потому как не может солдат, даже поднятый в два часа ночи, не узнать своего брата по оружию даже в темноте, даже с расстояния двести ярдов, даже если он в штатском и в свинском состоянии. Значит, это красный, коммунистический мудак, и они его поймают.
Брикс отправился на охоту в одиночку. Он первым увидел этого человека, и именно он должен его поймать. Потная ладонь липла к винтовке М-16, которую он получил только три дня назад, и из которой еще ни разу не стрелял. Не собирался он стрелять и сейчас, разве что в крайнем случае. Просто человек с винтовкой выглядит более солидно, чем просто человек в солдатской форме, и, если этот террорист-диверсант вздумает открыть огонь, он, Брикс, не задумываясь, выстрелит ему в… ногу, чтобы тот был в состоянии рассказать, с какой подлой целью проник на охраняемый объект, какие тайны собирался выведать, какие диверсии собирался учинить.
