Алена замялась. Она предпочитала европейскую манеру
обращения – называть всех только по именам, – однако этого парня, этого, вообще
говоря, мальчишку никак нельзя было величать иначе, чем Александр Васильевич.
Бергера звали как Суворова. Кстати, Суворов ведь тоже был ростом невелик и
собой невиден, а поди ж ты, каких дел натворил! Вот и Бергер, похоже, из таких…
– Скажите, Александр Васильевич, не могли бы вы кое-что
уточнить в материалах дела? Например, меня интересует все, что касается
Мурзиной, вся информация о ней.
– Дело закрыто, – пожал плечами Бергер. – Закрыто и сдано в
архив. Разумеется, я все помню, практически от слова до слова, в том числе и
все, что там было относительно Мурзиной. Но при чем тут она? Вы не верите в
правдивость алиби, подтвержденного ею? Я тоже не верю. Убежден, что именно
Алексей Стахеев убил свою жену, хоть у вас, кажется, другое мнение.
– Другое, – кивком подтвердила Алена. – Я вам его чуть
позднее скажу. А теперь вот что… Вы помните место преступления?
– Место происшествия, – поправил Бергер. – Вы не верите, что
Стахеев убил жену, значит, не верите в преступление.
– Да верю я в преступление и в убийство верю! – нетерпеливо
махнула рукой Алена, которой вдруг показалось, что нордическая занудность
собеседника начинает ей изрядно надоедать. Может, Бергер – тоже Дева? Ну, это
жуть, мужчина – Дева… – Давайте без буквоедства, очень вас прошу.
– Конечно, я помню тот подвал, – кивнул Бергер. – Вас
интересует, не было ли там чужих следов, правильно я понял? Нет, только следы
самого Стахеева и Ларисы. А вообще там все было его башмаками затоптано, он
якобы метался туда-сюда по подвалу…
Алена задумчиво посмотрела на Бергера:
– Я так и думала… А там были следы только одних его
башмаков? Или двух пар?
Бергер чуть сощурился:
– Ну, двух… Тех мокасин, которые он носил, и следы
кроссовок. Стахеев сказал, что буквально накануне в подвал за чем-то спускался,
за какими-то огурцами консервированными, что ли. Мы потом кроссовки видели –
да, все подошвы запылены, в подвале несколько специфическая пыль, глинистая
такая, ни с чем не спутаешь.
– Странно, – пожала плечами Алена. – А мне Алексей сказал,
что в подвал месяцами выбраться не мог, оттого Лариса и ходила за картошкой
сама.
– Ну, значит, он вам наврал.
– Нет, думаю, он мне правду сказал. А наврал вам. Алексей и
в самом деле в подвале долго не был. Просто сразу вслед за Ларисой туда
спустился другой человек – в кроссовках Алексея Стахеева. Спустился – и убил
Ларису.
У Бергера даже голова дернулась, так он изумился. Глянул на
Алену вприщур:
– И кто этот человек?
– Думаю, Людмила Мурзина.
Ну, тевтона прошибло!
– Что?! Да вы ее видели, Мурзину?! Она раза в два вас
ростиком меньше. Ну и комплекцией… Она бы никогда с Ларисой не справилась!
– Ага, – буркнула Алена и замолчала. Она чрезвычайно
обижалась, когда начинались такие вот откровенные намеки на ее фактурность.
Между прочим, у нее был всего 46-й размер! Правда, рост 172 сантиметра… Ну и
что, не всем же такими недомерками рождаться, как этот суворовский тезка! Но
Алена все-таки переборола свою обиду и продолжила: – Конечно, конечно, а
Мурзина – просто эльф, воздушная и невесомая… Кстати, вы не видели, как она
свою собаку держит? Мертвой хваткой, железной рукой, Бубен и рыпнуться не
смеет! К тому же она чрезвычайно хладнокровна, а хладнокровие порою способно
заменить физическую силу. Она все очень тщательно рассчитала и практически все
предусмотрела. Не могла только ожидать, что вы окажетесь таким зану… таким
въедливым и доскональным, – быстро поправилась Алена. – И, конечно, представить
себе не могла, что когда-нибудь в это дело влезу я. Получилось, что она перестаралась.
Или она видела, как Алексей вернулся, или она обои клеила вместе с ним и с
Юлей, своей племянницей. И то, и другое невозможно, не получается!
– Юля Перова и Мурзина?! – изумился Бергер. – Мать честная…
– Вернее, тетка! – хихикнула Алена. – И не слишком-то
честная, как выяснилось.
– Но знаете, – рассудительно сказал Бергер, – Мурзина вполне
могла поклеить в новой квартире обои, потом оставить там Юлю и Стахеева
наедине. Сама она вернулась в старую квартиру раньше, а потом увидела, как идет
домой Алексей.
– Очень кстати встала у окна, верно? – Алена усмехнулась. –
Конечно, вы совершенно правы: она вернулась раньше. И я вам скажу, для чего:
чтобы убить Ларису.
– Зачем? – быстро спросил Бергер. – Чтобы место для Юли
освободить?
– Всякое возможно, но есть у меня ощущение, что Юля тут
вообще ни при чем. Вы про мадам Помпадур когда-нибудь слышали?
– А как же! Фаворитка французского короля Людовика XIV.
– Вернее, Людовика XV. Но она была не только фаворитка, а…
Название такое – Олений парк – вам что-нибудь говорит?
– Совершенно ничего.
– Ну ладно, об этом, как пишут в романах, ниже. А пока… Вы
не припомните, Александр Васильевич, кто Мурзина по профессии?
– Невропатолог в одной частной клинике.
– Невропатолог?!
У Алены от неожиданности даже голос сел.
– А что такое? – насторожился Бергер.
– Сейчас, сейчас… – пробормотала Алена, вытаскивая телефон и
набирая номер Грунского.
– Николай Анатольевич, добрый день! Алена Дмитриева к вам
снова пристает, извините, ради Бога.
– Да пожалуйста, – усмехнулся Грунский. – Как, помогла вам
моя информация?
– Конечно, огромное спасибо, только…
Она осеклась. Информация Грунского! Боже мой, информация о
том, что при осмотре врач нащупал у Тамары Семеновой опухоль, информация,
полученная каких-то три часа назад, уже безнадежно устарела. Тамары больше нет
в живых! Но говорить об этом Грунскому не стоит.
– Только – что? – переспросил доктор.
– Только… только я еще кое-что хотела у вас узнать, –
виновато проговорила Алена. – Вам что-нибудь говорит фамилия Мурзина?
– Мурзина? – задумчиво повторил Грунский. – А имя у этой
фамилии какое?
– Людмила.
– Я так и думал. Тем более что это единственная Мурзина,
которую я знаю.
