– Да в любом, в каком хотите. Только мне это не нравится,
понятно?
– Что именно и почему вам не нравится?
– То, что у вас с ним какие-то… отношения образовались,
помимо его отношений с Галиной. Знаете, Алена, если честно, вы только не
обижайтесь, но не только вы обо мне – я о вас тоже кое-какую информацию
подсобрал. Репутация у вас, если честно, очень двусмысленная. Женщина вы умная,
слов нет, но… принадлежите к числу любительниц молоденьких мальчиков.
Ну-у, господа хорошие! Вы так, да? Тогда и мы тоже – так!
– Вообще-то мальчиков старых не бывает, – слегка полыхнул
огнем-пламенем Дракон. – Или одно, или другое. Так же, между прочим, как не
бывает и старых девочек. Почему вам может нравиться молоденькая Юля, а мне –
нет? Каждому свое. Но на Ивана мои притязания никак не распространяются. Он для
меня, извините, староват!
Да, вот такой намек. Если Иван, которому около тридцати,
староват, то уж ты-то, голубчик…
Разумеется, никакого удовольствия неожиданно возникшая
словесная перепалка Алене не доставила. Любительница молоденьких мальчиков? Вот
же ч-черт… На самом деле в ее жизни был один, кого она любила. Она любила! До
умопомрачения. А все остальные мальчики, как ни смешно, любили именно ее. Но не
станешь же объяснять такие тонкости Алексею, убежденному, что он для
хорошенькой Юлечки сохранил бездну очарования, несмотря на двадцатилетнюю
разницу в возрасте, а его, пардон, невеста – нет. Да где ей, старой дуре…
Захотелось уйти, немедленно уйти отсюда, но разговор с
Алексеем еще не был окончен. Главное впереди – известие, которое его огорошит,
известие о том, что он, очень может быть, болен, и весьма серьезно…
– Да вы не сердитесь, – пробормотал Алексей, – честное
слово, я ничего такого не хотел…
Может, до него что-то доехало? Да вряд ли! Ох уж эти мущины!
– Ладно, забыли, – буркнула Алена и даже рукой махнула в
подтверждение своих слов. – Я еще вот что хотела спросить… Вы когда-нибудь с
Севой были в одной компании?
– В смысле?
– Ну, Господи, я имею в виду, какие-то праздники отмечали
вместе? Что-то такое…
– Праздники вместе? Нет, никогда.
– А с Майей Климовой? Или с дамой, которую зовут Тамара
Юрьевна Семенова?
– О Господи, да я погляжу, вы до всех подружек Ларисиных
добрались! Нет, праздновать мне с ними никогда ничего не приходилось. Они
устраивали свои девичьи междусобойчики в музее. Под покровительством муз, так
сказать.
– И прямо ничего, совершенно ничего и никогда? – не
отставала Алена. – А вы вроде бы говорили, то есть такая фраза у вас
проскочила, что собирались втроем…
– Господи милосердный, – воскликнул Алексей со странным
выражением, – у вас же хватка бультерьера, прямо что-то страшное! В смысле, я просто
вами восхищен, как и Муравьев!
Сказать, что Алена вытаращила глаза, – значило бы просто
промолчать. Причем промолчать, заткнув себе рот для надежности. Муравьев?!
Муравьев ею восхищался?! Ну, был пьян, видимо, как фортепьян, вот и восхищался.
Да и то известно чем: ножками, глазками, попкой, кудряшками, чем он еще может
восхититься, этот бурбон и фагот!
– Понимаю, за что вы зацепились, – продолжал Алексей,
тактично не обращая внимания на кретинское от изумления выражение ее лица. –
Да, мы собирались, но отнюдь не на праздник, а как бы наоборот. То есть
совершенно наоборот – по печальному поводу. Мы собирались в апреле, чтобы
Ларису помянуть – на годовщину ее смерти. Я пригласил тех, с кем она больше
всего дружила: Тамару, Майю. Звал еще двух-трех человек, но они по каким-то
причинам прийти не могли.
– А что вы пили, водку? – с невинным видом спросила Алена.
– Ну, на поминках вроде положено водку пить, но мы пили
крымскую «Изабеллу», мне ее знакомые привозят из Феодосии. Это было
единственное вино, которое Лариса любила. Мне хотелось, чтобы на поминках мы
пили ее любимое вино.
Вино… Эта гадость, как ее там, с примесью меди, вполне могла
попасть в вино. Только каким образом? Но почти наверняка можно утверждать, что
все отравились именно в тот день. А Сева?.. Он покончил с собой задолго до того
сборища, в новогоднюю ночь, когда обнаружил у себя опасные симптомы. Или с ним
произошел самый обыкновенный несчастный случай, не имеющий отношения к странной
мании уничтожения «Ковра-самолета»?
Может быть… Но то, что лимфоузлы были у него точно так же
поражены, как у других, совершенно точно.
– А Галина была на тех поминках?
– Нет, она работала по заданию редакции.
Ну, с Галиной все понятно! По заданию редакции… Ну надо же,
умереть – не встать…
Да ладно, шут с ней, пусть вязнет в паутине своего вранья,
когда-нибудь так запутается, что уже не вылезет из нее. Сама разберется со
своими проблемами, а вот у ее отца, похоже, проблемы поважней.
– Алексей, а вы… вы себя нормально чувствуете?
– Ну да, а что такое?
– Да вы как-то бледноваты… – промямлила Алена, не слишком
представляя, как перейти к разговору о болезни.
– Бледный вид и макаронная походка? – Алексей мельком глянул
на свое отражение в темных стеклах книжного стеллажа. – Не волнуйтесь, Алена, я
совершенно здоров. Слово даю! Совсем недавно показалось мне, будто аритмия начинается,
я прошел обследование. И на УЗИ меня смотрели, и всякие рентгены делали, и
мяли-щупали во всех местах. Никаких патологий, я совершенно здоров. А вот у вас
лицо в самом деле бледное, и я знаю только один способ его немножко
подрумянить: поесть как следует. Уже полвторого, самая пора пообедать. Между
прочим, я отлично готовлю. У меня есть чудная, просто сказочная рыба, я сейчас
согрею, мы вместе перекусим, и вино есть прекрасное. Нет, не «Изабелла», но
тоже крымское и тоже отличное. Подождите меня немножко, я сейчас все
приготовлю. В конце концов, мы все еще жених с невестой, так что нам сам Бог
велел…
И, не уточняя, что именно велел им с Аленой сам Бог, Алексей
вышел из комнаты.
Алена покачала головой.
Интересная история… Почему ж он не болен, а? Или системы на
самом деле никакой нет, не существует связи между лимфаденитом и безумием? Или
просто врачи ничего у Алексея не заметили… Ну да, доктор Грунский говорил, что
эта гадость на УЗИ не просматривается, но при пальпировании ее можно нащупать.
Значит, Алексею попался не столь уж внимательный врач.
