Боже ты мой, да он над ней смеется! Он ей не верит!
Ну и зря. Для Дракона нет ничего более оскорбительного, чем
недоверие. И если до сей минуты Алена занималась всем этим делом просто из
свойственной Девам педантичности и обязательности (назвался груздем – полезай в
кузов… грузди бы делать из этих людей, в мире бы не было крепче груздей!), то
теперь взыграло непомерное Драконье самолюбие. Теперь она знала, что умрет, но
найдет то, не знаю что, там, не знаю где…
– А вот увидите, – холодно ответила она Алексею и
простилась, обещав позвонить, как только что-то прояснится.
Так, теперь связаться с Галиной.
– Алло?
– Привет, это Алена Дмитриева. Вы сейчас кто, Галина или
Анжела? Как вас лучше называть? Вы при исполнении или нет?
– Издеваетесь, да?! – прошипела та.
– И в мыслях не было. Вы знаете новости?
– Какие?
– Насчет Ашота и Павла, этого его приятеля, которого он
выдавал за заместителя Муравьева.
– Ну, что их с работы поперли? Ничего себе, новости! Я ж их
вам сегодня утром сообщила.
– О нет, новости совсем другие. Я только что говорила с
Муравьевым. Сегодня утром оба они, Ашот и Павел, найдены убитыми.
– Что-о?..
– Да, именно так. В связи с этим, Галина…
– Значит, вы их прикончили? Из мести?!
О Господи, и она туда же! Даже Ломброзо не нашел бы в лице
Алены никакой патологии, свидетельствующей о ее склонности к убийствам, а между
тем вот уже второй человек за какие-то полчаса пытается пришить ей мокрое
дельце. Ничтоже сумняшеся, что характерно!
– Галина, кончайте дурь пороть! – зло сказала Алена. – У
меня давно нет претензий ни к Ашоту, ни к Павлу, они свое получили. И вообще,
теоретически не я, а они должны были мстить мне. К этому убийству я,
естественно, никак не причастна. Как вам вообще такое в голову могло взбрести!
И кстати, речь сейчас не обо мне, а о вас, Галина.
– Ну я-то тут вообще ни при чем!
– Вы ни при чем, но вам не удастся остаться в стороне.
Поверьте, я знаю, что такое расследование убийств! Поскольку Муравьеву
известно, что Ашот работал в автобусном парке, значит, оперативники придут туда
всенепременно. Разыскивая убийц, они будут выяснять все связи Ашота. Будут
допрашивать всех, кто с ним работал. Не минует чаша сия и вас. А ведь там в
отделе кадров ваше настоящее имя значится. И что будет, когда эта информация
попадет на стол к Муравьеву, который прекрасно знает вашего отца аж со школьных
лет?
– А откуда вы знаете, что в отделе кадров мое настоящее имя?
– озлобленно буркнула Галина.
– Ну, девочка моя! – усмехнулась Алена. – У вас ведь как
минимум паспорт должны были проверить, прописку… Или у вас два паспорта? Плохо
верится. Пусть вас и называли Анжелой, но в документах вы Галина Стахеева, и
никуда от этого не деться, верно?
– Бли-и-ин… – помертвелым голосом протянула Галя. – Ну да,
ну да… А вы думаете, что Муравьев обязательно папашке моему настучит? Может,
обойдется?
– Знаете, Наполеон однажды сказал: «Надейся на лучшее, но
готовься к худшему». Потрясающий совет. Те, кто живет, ему следуя, и считаются
по-настоящему предусмотрительными людьми, потому что они всегда вовремя
подстилают соломку подо все подряд. Почему бы вам сейчас так не сделать?
– А как? Что, уволиться из автопарка?
– Давно пора, по-моему, но это уж как вы сами решите. Но все
равно, даже если уволитесь буквально сегодня, надо быть готовой к тому, что
милиция на вас выйдет, ведь вы знали Ашота, работали с ним на одной маршрутке.
Мне кажется, вам нужно с отцом поговорить, если вы боитесь его реакции на
правду. Скажите ему, как и собирались, что трудитесь сейчас в автопарке, и не
просто так, а ради материала газетного, ради изучения жизни. Соврите, что книгу
хотите писать, что ли! А лучше бы вам и в самом деле хоть какие-то связи с
газетой завести. Попробуйте цикл заметок сделать: забавных, юмористических или,
наоборот, философских – наблюдения за людьми, проблемы работы маршрутных такси,
нравы автопарка. Назовите их как-нибудь вроде «Заметки кондуктора». Или можно
не так деревянно, как-нибудь позатейливей. Напишите быстро и дайте мне, обещаю,
что я уговорю Наташу Долгову напечатать в «АиФ-НН» если не все, то хотя бы
пару, хоть одну. Если понадобится, я их поправлю, я все же профессионал. Да,
по-моему, единственный способ вывести вас из-под обстрела раненой, но живой –
легализоваться в газете. Так что прямо сейчас садитесь за стол и пишите!
– Прямо сейчас не могу, я работаю сегодня, – пробормотала
Галина. – Или, может, подмениться? Просто свалить с линии, и все?
– Галина, я посоветовала, что нужно делать, а делать или нет
– уж вам решать, – сочувственно проговорила Алена.
– Ладно, спасибо… А на черта вы мне помогаете, вам-то зачем
это нужно?
Вопрос, конечно, интересный…
– Ну вы что, не понимаете? Мы же с вашим отцом какие-то
планы о жизни строим, вы мне теперь не чужой человек, я должна о вас
заботиться…
– О Господи! Да я сама о себе позабочусь, нужна ты мне! Тоже
нашлась, в мамки лезет!
И в ухо Алены громко запикали гудки…
Есть еще одна очень замечательная мудрость: «Блюдись,
угождая!» – что на современном русском означает: «Не просят – не предлагай!» Уж
сколько раз Алена Дмитриева пыталась ей следовать, но ничего не может поделать
с собой, хоть ты тресни, – навязывает свои благодеяния человечеству, которому
они и даром не нужны.
И телефон Ивана она так и не спросила… Да Галка бы его
небось и не дала – из одной чистой вредности.
Пришлось звонить Свете Львовой, поднимать ее с постели
(отсыпалась после вчерашнего дежурства) и выяснять номер у нее.
Иван, к счастью, не спал.
– Да я на работе! – усмехнулся он, когда Алена принялась
было рассыпаться в извинениях.
– Что, третьи сутки подряд? – ужаснулась она. – Да что же
это за начальство у вас такое, что вас беспрестанно работать заставляет?
