Так, значит, она была права: связь Алексея с Юлей началась
давно, еще при жизни Ларисы Стахеевой. Спрашивается, зачем Алексей врал Алене?
Боялся, извините за выражение, оскорбить ее чувства? Да ладно, было бы что
оскорблять-то! Все-таки у них не настоящий роман, а как бы боевое товарищество.
Или он думал, что Алена может в него влюбиться? Ну и зря он так думал, не пахнет
здесь любовью и даже, если честно, дружеским расположением не пахнет. Да и
ладно, не очень-то и хотелось. И все равно, он напрасно врал, ведь стоило ей
задать неосторожный вопрос Муравьеву…
Что ж, видимо, Алексей не предполагал, что она возьмет да и
задаст Муравьеву такой неосторожный вопрос, потому и соврал ей. В самом деле,
если бы не ляпнули случайно что-то сначала Иван, а потом и Галина, Алене бы в
голову не взбрело проверять слова Алексея. Ладно, это не суть важно, гораздо
важнее, для чего он также и Ивану соврал? Ведь тот пребывает в уверенности,
будто Алексей впервые встретил Юлю той новогодней ночью, когда какой-то
несчастный покончил с собой, а он оказался рядом и вызвал «Скорую»…
Когда какой-то несчастный покончил с собой…
Алена вскочила.
Какой-то несчастный покончил с собой зимней ночью! Ну и что,
мало ли ночей, мало ли самоубийц, стоит ли из-за них так нервничать? А между
тем ее вдруг холодком пробрало… Как звали парня, о котором ей рассказывал
Николай Дмитриевич и который тоже покончил с собой в одну из зимних ночей?
Калужанин называл фамилию Лысаковский.
И он работал шофером в художественном музее!
Лысаковский и художественный музей – Алексей и
художественный музей; Лысаковский и самоубийство зимней ночью – Алексей и
самоубийство зимней ночью…
«Да нет, это совсем разные люди, случайное совпадение!» –
твердила себе Алена, но руки уже сами включали мобильник, сами перебирали
номера в телефонной книжке.
Бог ты мой, ну что за бестолочь, почему она не записала
телефон Ивана!
Как теперь его узнать?
Самое простое – позвонить Алексею и спросить у него…
Ну уж нет!
Галке, может, позвонить?
Вообще это сделать просто необходимо. Бедная Анжелка должна
знать о том, какую свинью подложила и еще может подложить ей судьба.
Да, мысль хорошая и благородная.
Алена набрала домашний номер Стахеевых.
А вот фиг вам с вашим благородством! Никого!
Где раздобыть Галкин мобильный телефон?! Ничего не
поделаешь, придется звонить Алексею.
– Алло?
– Привет, жених, – сказала Алена, стараясь говорить как
можно приветливей, но против воли не могла не думать, где он сейчас: не дома –
значит, у Юли. Или у какой-то другой дамы. Или – ха-ха! – у какого-нибудь
«Севы». А пуркуа бы, вообще-то, не па, сейчас все в мире вразнос пошло! –
Привет, жених, как жизнь?
– Вашими молитвами. – Голос Алексея звучал настороженно. – А
что?
– Да ничего, просто интересуюсь. Успели вчера на свою
встречу на Пролетарской?
– На Про… А, ну да, успел! – усмехнулся Алексей. – Сначала в
пробке застрял – была там на Окском съезде, жуть! Потом чуть в аварию не
влетел, но все же успел.
Ну надо же, пробка! Значит, Алене повезло, ведь она ехала по
проспекту получасом позднее Алексея и тем же маршрутом, но о пробке и помину не
было. Наверное, быстро рассосалась.
– Алексей, я что хотела спросить… Вы мне телефон мобильный
Галины не дадите?
– Легко. – Алексей продиктовал цифры. – А зачем, если не
секрет?
– Да какой секрет… Просто она спрашивала, какие интересные
темочки у меня в голове крутятся насчет культурной жизни нашего города, ну, я
обещала подумать и позвонить. А телефон ее записать забыла.
Бо?льшую чухню трудно было вообразить, однако, когда Алексей
снова заговорил, у него был такой размягченный, такой блаженный голос, что
Алена поняла: он не просто принял оную чухню за чистую монету, но и безмерно
счастлив.
– Культурная жизнь города? Моя Галка будет о ней писать?
Замечательно, Алена, если бы вы только знали, как я рад! Нет, не просто рад – я
буду счастлив, если вы поможете Галине найти свой путь в журналистике. Она
работу обожает, но, у меня есть такое ощущение, слишком мечется,
разбрасывается: то о наркотиках пишет, то о новых животных, привезенных в
зоопарк, то о какой-то светской тусовке… Нет у нее своей темы,
индивидуальности. И стиль у нее не выработан, неузнаваем, отчего создается
впечатление, будто ее статьи писали разные люди…
«Я вру, что пишу только под псевдонимами. Увижу какую-нибудь
симпатичную заметочку – вот, говорю, это я наваляла!» – кажется, так говорила
Галина? Неудивительно, что ее отец не может признать стиля своей дочери в
газете: ведь там нет ни стиля этого, ни самой дочери!
– Честно, Алена, я вам буду бесконечно признателен за Галку.
И даже если наше с вами сотрудничество ни к чему больше не приведет…
– В каком смысле? – перебила Алена.
– Ну, возможно, нам так и не удастся обнаружить причину, по
которой я начал чудесить и с ума сходить. Может быть, никакой конкретной
причины и нет… Чем больше думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что никто меня,
конечно, не опаивал ничем, ничем не травил. Глупость все это. Налицо нормальный
сдвиг по фазе, который, пожалуй, непременно должен произойти у всякого мужчины
среднего возраста. Ну что-то вроде климакса у женщин, знаете?
– Нет, не знаю, – сухо ответила Алена. – Покуда Бог миловал.
Так что насчет климакса мужского и женского вам надо других консультантов
поискать. Но одно вам совершенно точно могу сказать, Алексей: зря вы считаете,
что нам не удастся обнаружить причину вашего… ну, скажем так… неадекватного
поведения. Если хотите знать, я ее почти уже установила. Осталось только
кое-какие детали уточнить, и…
– Что, серьезно? – спросил Алексей с какой-то странной
интонацией. – И что же вы установили, если не секрет?
– Да какой смысл раньше времени хвастаться? – усмехнулась
Алена. – Вот буквально завтра-послезавтра я все окончательно выясню, сведу
концы с концами – тогда и расскажу.
Мелькнула, конечно, мысль, что она все-таки хвастается, и
даже раньше времени, но Алена быстренько загнала эту трезвую мысль в глубины
сознания. Ничего, мужчин надо иногда интриговать. Полезно для их здоровья!
– Завтра-послезавтра? – переспросил Алексей с той же
странной интонацией. – Неужели так скоро?
