– Если сломаю – ничего?
Она слепо хлопнула глазами, явно не в силах вникнуть в смысл
вопроса, потом до нее все же дошло:
– А, ну да… ничего!
– Как это «сломаю»?! – вскричал Вадик, но было уже поздно:
Иван крутым плечом шибанул в дверь. Раздался звон стекла, и Наталья Ивановна
удивилась: дверь была самая обыкновенная, деревянная, чему ж звенеть-то?
И тут же страшным голосом закричала Лиза:
– Маечка, не надо, не надо!
Оказалось, что Майя с силой распахнула оконные сворки – так,
что стекло в одной разбилось и осыпалось на пол, – и пыталась забраться на
высокий подоконник.
– Да что б ты сдохла, психическая дура! – плачущим голосом
выкрикнул Вадик. – Где я среди ночи стекло найду, чтоб вставить?
Иван одним прыжком перескочил кухню – небольшую, к счастью,
– и яростно сгреб Майю в объятия. Она навалилась животом на подоконник, явно
пытаясь перевалиться наружу. Иван висел на ней, скреб носками по полу, пытался
запрокинуться назад, но не мог сладить – Майя его перетягивала, словно от
ярости ее силы утроились.
За спиной Натальи Ивановны коротко, испуганно взвизгнула
Катерина:
– Ой, держите их!
И тотчас она проскочила вперед, вцепилась в Ивана и сильно
потянула, так что он утвердился наконец ногами на скользком от осколков полу и
не только сам утвердился, но удержал и Майю от падения.
– Ванечка! – вскричала Катерина, всплеснув руками. А Наталья
Ивановна вдруг вспомнила о слухах, которые ходили в «Скорой» насчет этих двоих:
у них, дескать, роман, хотя Катерина замужем, а у Ивана есть невеста. Роман у
них, точно, и при первой же возможности они уединяются в какой-нибудь свободной
комнате отдыха бригад и вовсю той свободой пользуются, но как-то раз
реаниматоры их застали на месте преступления, однако не выдали… Правда, в таком
случае непонятно, откуда поползли слухи о «месте преступления» и всем прочем?
Наталью Ивановну часто поражало, сколько дури лезет человеку
в голову в минуты, когда дело идет о жизни и смерти. Вот именно в кошмарные,
роковые минуты и думается черт знает о чем!
Ладно, все это ерунда. Главное, что Иван и Майя уже стояли
на полу, поддерживаемые Катериной. Правда, в панике она не столько помогала,
сколько мешала, а Иван пытался и Майю удержать, и вырвать у нее из рук осколок
стекла.
– Да поймите! – закричала Майя внезапно каким-то совершенно
заячьим криком. – Нельзя меня отпускать! Нельзя!
– Тише, миленькая, тише, ты что? – слабо подала наконец
голос Наталья Ивановна. – Если не хочешь, мы тебя и не отпустим. Поедешь с
нами, хочешь? В машинке поедешь, на мягоньком сиденьице… А хочешь, полежишь на
диванчике, в салоне…
Никакого диванчика, само собой, в салоне не было, топчан
имелся да носилки стояли, но это сейчас было не суть важно.
– Если хочешь, мы тебя в больничку отвезем, – таким же
воркующим голосом подхватила Катерина. – Знаешь, как хорошо в больничке!
– А вы меня свяжете? – спросила Майя, резким движением
откидывая с лица растрепавшиеся волосы, и Наталья Ивановна увидела мольбу в ее
черных глазах. – Да, свяжите меня! И не пускайте никуда!
– Свяжем, свяжем, – пообещал Иван. – Только ты стекло брось!
Ну я тебя прошу, будь хорошей девочкой!
Майя бледно улыбнулась и выпустила стекло из пальцев. Они
были в крови – порезалась все-таки.
– Маечка! – в очередной раз всхлипнула Лиза и осеклась.
Майя растерянно оглянулась на подругу, потом зажмурилась и
несколько мгновений стояла так в тишине. Никто не осмеливался шевельнуться,
только Иван не ослаблял хватку, держа ее за руку и приобнимая за плечи, да
Катерина по-прежнему цеплялась за Ивана.
«Молодцы реаниматоры, что не стали трепаться», – почему-то
подумала Наталья Ивановна.
Сильно дуло в окно, наносило запах сентябрьского ночного
холодка, палой листвы, еще и дымом немножко припахивало, небось бомжи
где-нибудь костерок жгли, а может, какая-то помойка невдалеке горела…
Майя открыла глаза, огляделась – уже с иным, осмысленным выражением
лица.
– Лиза, ты что плачешь?
– Заплачешь тут с тобой… – безнадежно проворчал Вадик из
коридора, не приближаясь все же к линии фронта.
– А такси пришло? – спросила Майя.
– Ой, нет, Маечка, только ты не огорчайся, – всхлипнула
Лиза. – Вроде бы даже и не звонили… или звонили, да ты телефон не взяла… Да
черт с ним, с такси, тебя и без такси отвезут.
– Куда?
Голос ее задрожал, глаза беспокойно забегали.
Наталья Ивановна перехватила взгляд Катерины и сердито
качнула головой. Катерина, смекнув, выметнулась в прихожую, к забытому
чемоданчику.
– Вы руки порезали, видите? – сказала Наталья Ивановна
спокойно. – Как бы не было столбняка. Мы вам сейчас укол сделаем, потом руки
перевяжем и поедем к доктору, может быть, он вам какие-то рекомендации даст.
– По поводу чего? – недоумевающе нахмурилась Майя. – Руки…
да, надо перевязать, и укол, если так нужно, сделайте. Хорошо, я согласна. Но я
никуда, ни к какому доктору не поеду!
Подоспела Катерина, проворно засучила Майе рукав, сноровисто
уколола.
– Что ж вы спиртиком-то не протерли… – укоризненно
проворчала Лиза.
– Шприц одноразовый, – пояснила Катерина.
Хм, в их бригаде сплошь и рядом приходилось колоть даже
сквозь одежду, какая там обработка спиртом! Да и в случае с Майей нужно было
поспешить, пока ее помрачение не пошло по третьему кругу.
Уже видно было, что лекарство начало действовать.
– Поедем с нами, хорошо? – ворковал Иван, продолжая
приобнимать Майю и выводя ее из кухни в коридор. – Тебе обязательно доктору
надо показаться. Тебя просто осмотрят и сразу отпустят. Откуда мы знаем, может,
ты себе что-нибудь повредила нечаянно. Здоровье – дело такое, его беречь надо!
Сумочку ее, плащик прихвати, Катя, – добавил тем же воркующим тоном.
Голос его стих за дверью.
– Маечка! – подалась было вслед Лиза, однако Катерина сурово
цыкнула на нее, и та утихла.
– Увозите, наконец? Ну, слава Богу, – пробормотал
сердобольный Вадик.
С другой стороны, его вполне можно было понять…
