«А вот интересно знать, – злобно подумала Алена, – если бы я
не начала косоротиться, а все же отправилась бы с ним в постель, он потом так
же наехал бы на меня из-за своего пульта или все же помягче был?»
– Отодвиньте щеколду, только и всего, – мрачно произнесла
она вслух, и в то же мгновение раздался звонок в дверь.
Алена вскинула брови. Вообще-то неожиданные звонки в ее
квартитру раздавались чрезвычайно редко. Как правило, в таких случаях на пороге
оказывались бравые парни в бронежилетах из отдела вневедомственной охраны:
Алена была патологически рассеянна и сплошь да рядом забывала отключать
охранную сигнализацию, когда возвращалась домой. Еще иногда заглядывали
соседки-активистки: собрать на что-нибудь какие-нибудь деньги. На ремонт крыши,
на установку домофона, к примеру. Или, скажем, на чьи-нибудь похороны.
Последнее, к счастью, случалось редко. Да, еще раз в месяц являлась тетенька из
Горэнерго – переписать показания счетчика. Остальные посещения квартиры
писательницы Дмитриевой были строго санкционированы: сантехник или газовщик,
ремонтник пресловутой охранной сигнализации обаятельный Виктор Владимирович, корреспонденты
какие-нибудь, желающие прославить нижегородскую писательницу Дмитриеву. Бывала
здесь также ближайшая Аленина подруга Инна Тюленина, как правило, в компании с
супругом, Леонидом Тюлениным. В прежние времена заходила еще одна подруга,
вернее, приятельница, Жанна Журавлева, когда с супругом Валерием Андреевичем,
когда в компании со своим учеником и помощником по имени Игорь Туманов… Но с
некоторых пор между подругами-приятельницами промчалась черная кошка и видеться
они прекратили. Причиной тому были некоторые отношения между Жанной и тем самым
Игорем… отношения, пережить которых Алена так и не смогла. Даже подозрений
своих на данную тему пережить не смогла!
Впрочем, все эти подробности из жизни нашей героини можно
выразить куда короче: посторонние появлялись в ее квартире крайне редко. Тем
паче в такое время, как сейчас – в половине первого ночи!
Конечно, могли принести откуда-нибудь телеграмму. Но откуда?
А может быть, соседи, у которых недавно появился маленький ребенок, проснулись
из-за свары, которую они с Алексеем подняли? И сейчас начнут пенять шумной
соседке, чистоплотно поджимая губы и с любопытством разглядывая ее ночного
гостя…
Алена резко открыла дверь, сделав самое смущенное лицо на
свете, – да так и ахнула. Перед ней была не соседка с плачущим младенцем на
руках, не сердитый, заспанный соседкин муж – перед ней стоял Максим. Тот самый
крохобор (черноглазый крохобор, заметим себе!) из джипа!
– Вы-ы?!
– Христа ради, извините! – громким шепотом, озираясь на
соседские двери, произнес Максим. – Я только сейчас заметил, что увез пульт от
автомобиля вашего… – Тут он заметил Алексея и кивнул в его сторону: – От вашего
автомобиля, здравствуйте. Клянусь, без всякого злого умысла. Ну и привез
обратно, спохватившись. Сначала хотел до утра подождать, а потом все же решил:
если в окнах свет будет, значит, зайду. И правда, окна оказались освещены, вот
я и осмелился к вам подняться. А то бы вы меня завтра с милицией начали искать…
Он говорил вроде бы с хлопотливой, виноватой интонацией, но
глаза его посверкивали довольно-таки насмешливо. Определенно угадал, какой
скандал тут только что разгорелся по его милости!
– Вот вам пульт. – Максим протянул Алексею черную плоскую
коробочку. – Еще раз прошу меня извинить.
– Да за что же? Не за что, – пробормотал тот с изрядной
долей растерянности. – Я вас благодарить должен, вы ведь помогли Алене меня
сюда доставить… И, если позволите, я еще раз вашей помощью воспользуюсь. Не
могли бы вы отвезти меня сейчас к моему автомобилю?
Максим быстро перевел взгляд от него к Алене, потом снова к
нему, но сказать ничего не сказал, только плечами пожал.
– Не бесплатно, само собой разумеется, – уточнил Алексей. –
У вас такса какова?
– Пятьсот рублей, – не моргнув глазом, ответил Максим.
– Вы шутите?! – ахнул Алексей.
– Отчего же? – вскинул брови Максим. – По случаю ночного
времени двойной тариф.
Алексей сунул руки в карманы и раздраженно повернулся к ней:
– Алена, вы не ссудите меня пятьюстами рублями до завтра?
– Между прочим, – вмешался Максим, – она уже заплатила за
вашу транспортировку с площади Минина сюда. Так что вы будете должны ей тысячу.
Алексей злобно сверкнул на него глазами, словно хотел воскликнуть:
«Не лезьте не в свое дело!» Потом понял, что скандалить с ним сейчас – явно
себе дороже, и только кивнул:
– Понятно. Алена, завтра я вам привезу эту тысячу, не
беспокойтесь.
«Не тысячу, а пять с половиной тысяч!» – захотелось Алене
поправить его. И если бы здесь не было Максима, она бы непременно поправила –
просто из вредности. Но все же постеснялась. Заперев дверь за обоими мужчинами,
еще какое-то время всерьез размышляла, а не стер ли припадок безумия из памяти
Алексея воспоминание о том, что ей нужно вернуть деньги за его «банкет». Потом
ей стало смешно, и она не стала сдерживать желание – расхохоталась.
Да даже если и не вернет – не велика беда. В конце концов,
Алена же начисто забыла, что ее жениху полагался подарок ко дню рождения. Дороговато,
конечно, однако… деньги – это грязь!
Последнюю фразу юная Лена Володина (такова была девичья
фамилия Елены Ярушкиной, Алены Дмитриевой тож) запомнила с первого дня своего
студенчества. Она была начертана на столе в аудитории, за который Лена села.
Правда, афоризмус сей имел продолжение и целиком выглядел так: «Деньги – это
грязь. Жаль, что грязь – не деньги!»
И в самом деле жаль, правда?
Нижний Новгород, наши дни
Итак, в деле новый фигурант… Вернее, фигурантка. Бабенка и
впрямь фигуристая, но, такое ощущение, дура набитая. Куда лезет, к кому лезет…
Душит смех, ей-богу. Или она ничего не понимает? А пора бы быть поумней в ее-то
годы.
А может быть, она тоже из их компании? Что-то уж больно
задушевные отношения у нее со Стахеевым… А как же его прежняя мымра? Ну, эта
хоть выглядит поприличней, но глупа, чувствуется, как пробка.
Интересно, что все это значило, вся эта душераздирающая
сцена?
Я что-то перестал понимать… Почти два года Стахеев вел себя
тихо, был тише воды ниже травы. И вдруг…
Он и в самом деле сошел с ума? Похоже на то. Ну что ж,
значит, справедливость еще осталась в мире и он просто получил по заслугам.
Жаль, что без моего участия. Но я все равно никогда не
забуду того, что он сделал.
