Елена подала знак своему мрачному компаньону. Тот сзади
подошел к Надежде и, как клещами, сжал ей локти, чтобы она не могла сдвинуться
с места. Сама Елена вынула из кармана зажигалку, щелкнула ею и поднесла язычок
пламени к Надеждиному лицу.
— Знаешь, как пахнет горелое мясо?
Сейчас узнаешь, если, конечно, не будешь отвечать на мои
вопросы.
— Я ничего не знаю! — поспешила заверить ее
Надежда, все это ей начинало уже очень не нравиться.
Шутки шутками, но эти бандиты были настроены очень серьезно.
За ними уже целый хвост убийств, им уже все равно.
— А я пока еще ни о чем не спросила, только собираюсь
задавать вопросы.
— Не трогайте ее! — закричала из угла Алка. —
Она тут ни при чем! Это мой муж, меня и пытайте! Я вам все равно ничего не
скажу, а ее оставьте в покое! — От волнения у Алки было плохо с логикой.
— Сиди, милая, и не рыпайся, до тебя тоже дойдет.
Только, насколько я тебя знаю, сомневаюсь я, чтобы от тебя можно было узнать
что-то полезное. Ты нам для другого нужна — на мужа твоего давить.
Он ведь в тебе, кажется, души не чает — вот и попробуй пойми
этих мужиков.
Даже при слабом свете переносного фонаря, едва освещавшем
келью, Надежда увидела, как по лицу ее подруги разлился румянец истинного
счастья при последних словах тюремщицы.
— Как вы нашли этот замок? Как вы вышли на наш
след? — Елена поигрывала зажигалкой перед самым лицом Надежды, то
выбрасывая язычок пламени, то гася его.
— Замок мы нашли, следуя за вами по пятам, можно
сказать, вы нас сами к нему привели. А следовать за вами было очень просто. По
запаху. Это же мои самые любимые французские духи, а у меня очень хорошее
обоняние.
Надежда тут же пожалела, что не смогла удержаться от этой
реплики, но нельзя же было сказать, что у них есть фотография окна и куска
стены, где предположительно замурована Библия. Кстати, а где же фотография?
Сюда в замок они пришли налегке, у Алки был мешок сухарей и Кеша в клетке, а у
Надежды — веревка, отвертка, что-то там еще. Деньги и документы они оставили у
хозяина кафе, он производил впечатление честного человека, но с фотографией
Алка не захотела расстаться, хоть Надежда и помнила наизусть, что там показано.
Алка спрятала привет от Петюнчика на груди, наверное, там он и находится.
Как бы этой зловредной бабе не пришла в голову мысль их
обыскать, Алка будет драться за фотографию, как львица, и может пострадать,
ведь их все-таки трое.
Пока Надежда размышляла, Елена удивительно сильно для
женщины ее комплекции ударила Надежду в солнечное сплетение, так что звезды
посыпались из глаз и перехватило дыхание.
— Ну что, расхотелось острить, может, еще добавить для
профилактики?
— Какого черта? — рассвирепела Надежда. —
Всякая тут будет меня лупить почем зря! Мы вас и не собирались искать, нужны вы
нам больно. Да мне на твою рожу смотреть и то противно! Мало я тебя
расцарапала!
Елена опять влепила ей затрещину, Надежда уже как-то
притерпелась, и было не так больно.
— Будешь ты, наконец, говорить нормально? Как вы нас
выследили? Этот придурок Тимофеев как-то ухитрился передавать вам информацию?
— Ага, гречку на дорогу сыпал, как
Мальчик-с-Пальчик! — усмехнулась Алка из угла, ей хотелось отвлечь врага
на себя, потому что Надежде приходилось нелегко.
Но Елена даже не обернулась на Алкин возглас, а обратилась к
Надежде:
— Вы должны знать, где этот гад скрывается!
— Я только что от вас узнала, что ему удалось сбежать.
Не скрою, это самая приятная новость, которую я услышала за последние дни. Так
что я ничего не знаю о том, где он может находиться.
— Это ты так говоришь. А у меня почему-то совершенно
нет настроения тебе верить. Все, время дорого, сейчас будет очень
больно. — Елена снова поднесла к Надеждиному лицу горящую зажигалку.
В это время с грохотом распахнулась дверь, и в келью вошел
человек огромного роста и жуткой внешности. Лицо его поражало тупостью и
отсутствием всякого выражения. Это бессмыслие было страшнее злобы и свирепости.
Вошедший был так велик, что в комнате, которая и так была достаточно тесна,
стало просто невозможно повернуться. Надежду оттеснили в угол к Алке.
— Алка, — прошептала она, — наши враги
множатся, как мухи-дрозофилы.
— Да уж я вижу, а ты говорила, что осталось всего
восемь.
— А Герберта ты вычеркнула?
— Не успела, но все равно получается восемь с этим
чучелом, — она кивнула на вошедшего. — Плохо ты, Надежда, считала!
— Я все правильно считала, просто они этого тут наняли.
Через границу такого тащить — это совсем ума не иметь, его же за одну рожу
арестовывать надо!
Елена спросила вновь пришедшего недовольным голосом:
— Тимоха, ты чего притащился? Тебе же было ведено вход
стеречь!
Надежда отметила про себя, что до сих пор знала только
одного кота с таким именем, и надо сказать, что кот был гораздо симпатичнее и
умнее.
Дебильного вида Тимоха встревоженно промычал:
— Т-там м-менты!
— Я же вам говорила, — обрадовалась
Надежда, — что к вечеру полиции сюда понаедет видимо-невидимо.
— Ты еще будешь выступать! Молчи лучше!
Пока Елена обдумывала ситуацию, Надежда внимательно
рассматривала Тимоху.
Одет он был в старые засаленные брюки и теплую клетчатую
рубашку. В кармане рубашки Надежда заметила очень знакомый предмет.
— Алка, — завопила она, — разреши тебе
представить Бледного Эрика! Посмотри только, что у него в кармане!
Алка смотрела недоуменно, и Надежда вспомнила, что у Алки
нет дачи, этой каторги современных горожан. Алка не проводила выходные и
отпуска, подставив лучам солнца и свежему ветерку исключительно пятую точку.
— Алка, это же культиватор!
Действительно, из кармана рубашки у Тимохи торчало это
сельскохозяйственное орудие в виде железной лапы с ручкой.
При соприкосновении лапы не с сорняками, а с лицом жертвы
получались жуткие царапины.
— То-то я смотрю, мне царапины эти что-то напоминают! А
на саван простыни в деревне таскаете? — обратилась Надежда к Тимохе, но
тот тупо молчал.
— Смываемся! — опомнилась Елена. — Этим —
кляп в рот и уводим с собой.
Тимоха, с этой сволочи, — она указала на
Надежду, — глаз не спускай, от нее всего можно ожидать. Если что — придуши
маленько, — не совсем, а чтобы не рыпалась.
Последние слова Надежде очень не понравились, особенно когда
она посмотрела на Тимохины руки — огромные, толстые, с корявыми пальцами. Она
представила эти лапы у себя на горле, и ей стало очень нехорошо.
