Надежда рассудила, что пока она спускается, никто не будет
за ними подглядывать с третьего этажа. И вот, едва Надежда успела спрятаться за
широкую спину ливонского рыцаря, сбоку зала открылась маленькая железная
дверца, оттуда выскользнул тот самый пожилой тип, который фотографировал их
утром, и стал красться по направлению к Алке. Алка же вся ушла в любование
шведским наемником Голубевым и ни на что не реагировала.
«Пожилой человек, а как себя ведет!» — мелькнуло в голове у
Надежды.
Тип подхватил папку, в это время Алка оглянулась, сделала
зверское лицо и стала наступать на него. Видно, у типа сдали нервы, потому что
он бросился бежать не к дверце, а к общей лестнице, впал в панику.
По дороге он должен был пробежать мимо рыцаря с Надеждой, а,
поскольку Алка вошла в раж и собиралась преследовать пожилого похитителя папки всерьез,
Надежда должна была срочно ее перехватить, чтобы не поднялся шум. Пускай бы
похититель спокойно убежал с папкой, они же так и задумали, но Алка опять
озверела и может все испортить. Надежда попыталась выскочить из-за рыцаря, но
почему-то застряла, подол юбки зацепился за какую-то часть доспехов. Рыцарь
дернулся и угрожающе наклонился, Надежда обхватила его сзади руками, чтобы
удержать и, не видя ничего спереди, задела металлическую руку. Пробегающий мимо
похититель увидел только, как рыцарь наклонился и махнул ему рукой. От
неожиданности пожилой господин скатился по крутой лестнице буквально кубарем и
приземлился на третьем этаже с жутким грохотом. Снизу раздались его стоны и
испуганные возгласы музейных тетенек. Алка заглянула вниз.
Человек лежал и стонал, правая нога его была неестественно
вывернута.
— Ногу сломал, — удовлетворенно констатировала
Алка и кровожадно добавила:
— Жаль, что не голову.
— Алка! — воззвала Надежда из ниши. — Да
помоги же!
Алка, увидев Надежду в обнимку с рыцарем, очень развеселилась:
— Отлично смотритесь! Мужу бы твоему показать!
— Да отстань ты. Он меня не пускает, держит чем-то.
— Интересно, чем?
Алка придержала ретивого ливонца, Надежда отцепила юбку и с
трудом вылезла из ниши. Она осторожно заглянула вниз и увидела, как музейные
работники крутятся возле лежащего похитителя папки, только сама папка исчезла.
Надежда побежала к окну, и вовремя, потому что успела заметить, как из музея
выходит тот самый молодой человек, конкурент Герберта. Папки при нем не было
видно, наверное, он спрятал ее под рубашкой.
— Послал на дело своего пожилого компаньона, а сам в
стороне отсиживался. Алка, надо уходить, а то нас тут поймают, еще подумают,
что мы того типа вниз сбросили.
Надежда подошла к маленькой железной двери в стене, через
которую попал в музей похититель папки. Дверца выходила прямо наружу на
крошечную площадку, образованную выступом стены, откуда вниз вела железная
лесенка, слава Богу, с узенькими перилами.
— Алка, спускаемся здесь.
— Ты что? Сорвемся, шею сломаем.
— Держись за перила крепче.
— Увидят нас, полицию вызовут!
— Да кто тут увидит? С этой стороны не парадный вход,
тут никто не ходит.
Действительно, эта стена башни выходила в овраг, бывший
замковый ров, сейчас без воды, но заросший сорняками.
— Прямо в крапиву и приземлимся, — ворчала Алка,
сползая по ступенькам.
— Лучше в крапиву, чем в полицию!
И молчи, а то слышны на весь город твои причитания!
Дошли до третьего этажа, Алка хотела заглянуть в дверь, но
Надежда ей не позволила. На втором этаже двери вообще не было, проем был
заложен кирпичами.
— Не горюй, Алка, самое страшное позади, — утешала
подругу Надежда.
Алка приободрилась было, но в это время у нее с ноги слетела
босоножка и упала прямо в заросли крапивы, хорошо, что Надежда сверху заметила
место. Наконец достигли земли, полезли в крапиву за Алкиной босоножкой, потом
обошли башню и, сидя в кустах, увидели, как к музею подъехала «скорая помощь».
— Ну вот, видишь, Алка, было у нас семь врагов, одного
мы из игры вывели, осталось против нас шестеро.
Злая, обожженная крапивой, исцарапанная Алка только
чертыхнулась в ответ.
Они поспешили опять в гостиницу, вымылись там, переоделись,
купили бутылку вина и поехали в гости к Светлане и ее мужу Паулю.
У Светки был полный бомонд. Собралось многочисленное пестрое
общество — коллеги Пауля по университету и музею, коллеги Светланы по
библиотеке. Алка чувствовала себя как рыба в воде, оживилась, Надежда еле-еле
увела ее в кабинет Пауля для серьезного разговора. Внимательно выслушав их, не
перебив ни разу, вежливый невозмутимый Пауль ничем не показал своего недоверия,
только в некоторых местах их рассказа чуть поднимал брови, что означало у него
крайнюю степень удивления. Затем он немного подумал и сказал, что вряд ли
Библия Гутенберга сохранилась, ведь на их бедную маленькую Эстонию с одна
тысяча девятьсот третьего года свалилось столько несчастий. Но тем не менее
если родственники Алкиного мужа сумели ее хорошо спрятать, то, может, и лежит
она где-то в целости и сохранности, но как ее отыскать?
Алка дернулась было, чтобы высказать Паулю, что на
Библию-то, собственно говоря, ей глубоко наплевать, будь она и самим
Гутенбергом напечатанная, ей нужно отыскать своего мужа Петюнчика, но Надежда
сжала ей руку и стала соблазнять Пауля рассказами про Библию.
Рассмотрев еще раз газетную вырезку, Пауль согласился, что
Библия, несомненно, была, но куда делась потом — неизвестно. В общем, будем
искать. Когда он вышел позвонить по телефону, Надежда выпустила Алкину руку и
сказала:
— Алка, ты пойми, эти искусствоведы и музейные
работники все ненормальные.
Они за какую-нибудь редкость родную мать продадут, а не то
что незнакомого человека. Что ему твой муж? А тут Библия самого Гутенберга.
— Ненормальные они все!
— А я тебе что толкую?
Вернулся Пауль.
— Завтра во второй половине дня едем в музей под
открытым небом Роккааль-Маре. Я узнавал: дом бабушки вашего мужа действительно
там в экспозиции.
Подруги распрощались с гостеприимными хозяевами и
отправились ночевать в гостиницу. В номере все было в порядке, никто их больше
не навещал, только Кеша капризничал. Алка выпустила его полетать, но он не
хотел. Он сидел на шкафу, закатывал глаза и даже ничего не говорил.
Решили завтра взять его с собой в музей под открытым небом,
чтобы проветрился.
Ночь прошла спокойно, верно тот, кто украл у них голубую
папку, внимательно читал дамский журнал «Лиза».
* * *
По таллинским меркам они ехали на автобусе очень долго —
минут двадцать.
