Лидия предложила следователю чаю или кофе, однако Курточкин отказался, хотя умирал, как хотел есть. У женщины погиб близкий человек, отец ее ребенка, а он будет тут чаи распивать. В такой ситуации и от пива отказался бы.
— Вы и сейчас бываете в Лучинске?
— Конечно. Там живут мои мать и сестра. И вот первое время у Макса все было нормально. Работа как работа, приличный оклад, много друзей. А как пошла конверсия-перестройка, все полетело кувырком. Зарплату выдавали через пень-колоду, народ стал увольняться. Уходили кто куда — каждый искал, где бы побольше заработать. Сначала Макс пытался подрабатывать ремонтным бизнесом, потом кто-то надоумил организовать кооператив по производству наклеек для школьных ранцев. Он собрал документы, получил лицензию, закупил оборудование…
Алексей Михайлович посмотрел запись в трудовой книжке Сурманинова:
— Это, видимо, кооператив «Радуга»?
— Точно.
— Он один был хозяином?
— Нет, на пару с каким-то художником, Виталием. Я его и в глаза не видела, только слышала о нем.
— А откуда у них появился начальный капитал?
— Они у кого-то взяли кредит, потом расплачивались, что-то у родителей одолжили. Работал вроде нормально, кооператив расширялся. Тогда мы и переехали в Москву, купили квартиру. В Лучинске школ мало, плохо с реализацией. Все равно Максу часто приходилось в Москву ездить. В общем, деньги имелись. Макс даже своего заводского приятеля, инженера, переманил к себе. Тот хоть и кандидат технических наук, а получал на заводе с гулькин нос. Вот и перешел в «Радугу». А потом этот приятель, Стебельков, решил открыть свой бизнес — сеть платных общественных туалетов. Открыл один, за ним второй, третий. Деньги текут рекой, но и работы невпроворот, понадобились помощники. Теперь уже он в знак благодарности предложил Максу теплое местечко.
— Ясно, — сказал Курточкин и, заглянув в трудовую книжку, обнаружил там запись про АОЗТ «Лазурь».
— Муж прикрыл свою наклеечную лавочку…
— В каком смысле — прикрыл? — перебил ее следователь.
— Продал по дешевке. Внес долю в стебельковский бизнес и стал вместе с ним заниматься туалетами. Только роли уже переменились: раньше Макс был его начальником, а теперь стал подчиненным. Какое-то время работали душа в душу, но в один прекрасный день между ними пробежала черная кошка.
— Причина вам известна?
— Нет. У нас с ним тоже начались нелады, поэтому он в подробности не вдавался, да я и не расспрашивала. Помню только, Макс называл Стебелькова жлобом, мерзавцем и выжигой.
— После туалетного бизнеса муж сразу ушел в охрану?
— Какое-то время болтался без работы, — кажется, подрабатывал извозом. Потом кончил курсы охранников, устроился в магазин «Копейка», оттуда ушел в издательский холдинг, затем в банк. Вот до чего дошло. Когда-то Макс считал охранников самыми никчемными людьми, презирал их, говорил, что бо€льших дармоедов трудно представить.
— Где сейчас живет Стебельков?
— Тоже в Москве, только ни адреса, ни телефона я не знаю.
— А лучинский адрес знали?
— Да, мы часто бывали у него в гостях: праздники, дни рождения. Это на улице Гагарина. Знаю дом и квартиру, только номера не помню. Показать могу.
— Думаю, и так найдем. Как его зовут?
— Сергей. Отчества не знаю. Не обращались мы к нему по отчеству — это же приятель.
Глава 5 Финансы поют нюансы
В понедельник, передав Грязнову в общих чертах рассказ председателя правления банка «Сердце России», Александр Борисович признал, что в этом деле потребуется помощь специалистов и экспертов.
— Да, тут без поллитра не разберешься, — сделал Вячеслав Иванович такой же вывод, только выразив его в более афористичной форме.
— Давай съездим вместе в министерство, в Департамент экономической безопасности.
— Можно и в департамент. Когда?
— Ну я сейчас позвоню, договорюсь обо всем. Наверное, получится во второй половине дня.
— Ладно. Все-таки одиннадцать закрытых банков только в Москве. Каждый из них пышет ненавистью, готов прихлопнуть эту Преснякову. Одиннадцать подозреваемых человек проверить сложно, а тут банки. С ними мороки побольше.
— Личные связи погибших тоже нужно проверять. Преснякова — разведенка, женщина еще в соку, богатая. Сурманинов тоже развелся, тоже, надо полагать, не жил монахом. Молод он был.
— Тогда я сейчас посмотрю, кто у меня свободен, и нагружу их Пресняковой. Охранником уже Курточкин вплотную занимается, вчера уже с бывшей женой разговаривал.
— Ишь ты! Не поленился?
— Да, он такой молодец. Потащился в Медведково на ночь глядя. Выяснилось, раньше у Сурманинова был приличный бизнес, а потом что-то произошло с совладельцем. Не исключено, напарник его кинул. Иначе чего ради коммерсант уйдет в охранники. Тем более что раньше сам с презрением относился к такой профессии.
— Да? Что это он?
— Считал, холуйское занятие.
— Конечно, холуйское. Поэтому у нас их и много.
После ухода Грязнова Александр Борисович позвонил в МВД и договорился с первым заместителем министра о коротенькой аудиенции: мол, позарез требуется помощь специалиста в финансовой сфере. Генерал-полковник сказал, что сможет принять следователей в интервале с половины пятого до пяти.
Пройдя по кабинетам, Турецкий узнал, что Светлана Перова и Яковлев находятся на задании. Решил позвонить в Департамент угро. На месте застал Галину Романову и Володю Поремского. Вызвал их к себе. В принципе хотелось привлечь к следствию фантастически везучего Яковлева. Однако тот сейчас заканчивал расследование сложного дела «оборотней в погонах», которые в тесном сотрудничестве с узбекскими коллегами шантажировали азиатских торговцев, занимаясь вымогательством. Содрали с тех деньги за целый контейнер электрических утюгов. Поэтому Володе сейчас приходилось регулярно мотаться в Ташкент, придется обойтись без него.
Вчера вечером Турецкий уже разговаривал по поводу этого двойного убийства с Галиной, ввел ее в курс дела. Поремскому же, несмотря на титанические усилия, дозвониться не сумел ни по домашнему телефону, ни по мобильному.
— Где тебя вчера весь вечер черти носили? — с напускной строгостью спросил у него Александр Борисович.
— Дома, — со злостью ответил тот. — Дома безвылазно сидел. У нас начался ремонт, причем не во всей квартире, а только в прихожей. Мастера стали убирать телефонный провод под плинтус — порвали его в десяти местах. Кошмар! Вы же знаете эти идиотские провода — тонюсенькие, ломкие, место разрыва найти невозможно. Семь потов сошло, пока связь восстановили.
— Ну а мобильный почему был отключен?
— Я так нервничал с обычным, что про мобильный начисто из головы вылетело. Его надо было подзарядить, а я забыл.
