Поэтому внимание и еще раз внимание. Тревожных событий пока не прибавилось. А вот нейтральный случай есть. Прибытие соседского племянника из армии на побывку.
Чего особенного?
Но почему сейчас?
На рассвете Геннадий Павлович видел, как уверенно вошел во двор солдат. Как выскочила навстречу ему соседка Зоя Поливанова. Обычно Геннадий Павлович очень учтиво с ней раскланивался, потому что Гончар проверил ее вдоль и поперек. Опасаться ее не следовало, и приезд солдата не должен тревожить.
Но почему сейчас? «Не нравится мне это электричество». Откуда эти слова? Из какой забытой пьесы? Застряло в мозгу, как осколок, с незапамятных детских лет. Ладно. Требуется выяснить, откуда этот хлыщ? Имея на руках пять миллионов, нельзя пренебрегать любой мелочью.
— Эй, товарищ! Молодой человек!
Подойдя к забору, Борцов помахал рукой, зазывая молодого племянника, появившегося на крыльце.
Тот зыркнул молодым голодным взглядом, расправил широкие костистые плечи, не обросшие мускулами по причине ранней молодой поры. Но в будущем волчиной обещал быть матерым.
— Чего? — угрюмо спросил он, растягивая красные, будто напомаженные губы.
Эта угрюмость показалась Борцу добрым знаком. Если бы был подосланный, сам бы улыбался, искал бы контакта. Но жгучее желание убедиться в собственной безопасности не давало покоя Горбоносому, словно тяжкая болезнь.
— Помог бы вишенку спилить.
Солдат нехотя обогнул забор, нашел лазейку, приблизился, зевая.
— А чего ее пилить? Пускай бы росла.
— Да она самосевом. Ягоды мелкие, горькие.
— А-а…
С лексикой у него было небогато. Но пила в клешнятых руках вошла в дерево, как нож в масло. Борец оглянуться не успел, а уж вишня стала заваливаться.
— Куда ее теперь?
— А вон, оттащи к забору.
И в этом у молодого крепкого парня не было проблем. Сила из него так и перла. Наверное, и до баб такой же охочий, как Филя, подумал Борец, пристально вглядываясь в молодого хмурого парня.
— Выпить хочешь?
— Не-а… Я еще спать пойду.
И это понравилось. Не навязывался. Но следовало выявить еще несколько моментов.
— Давай! Сто грамм не помешают.
Изображая приветливость, провел в дом, налил стопку водки. Вынул из холодильника огурец.
Солдат обиженно отстранился:
— А сами?
— Мне нельзя. Сердце. Поэтому водку для гостей держу. Или вот для таких… помощников. Давай! Давай! Я себе плесну, чокнусь, но пить не буду.
Чокнулись. Солдат выпил стопарь с удовольствием, как водичку. Взял предложенный огурец, хрустнул крепкими зубами.
— Еще?
Подняв голову, солдат заметил немигающий взгляд хозяина и отодвинулся от стола.
— Нет, будет… Курить тут можно?
— Кури-кури! Надолго приехал?
— На неделю.
— Далеко служишь?
— Под Архангельском.
— Как же тебя отпустили? — поинтересовался хозяин.
— На стрельбищах занял первое место. Дали отпуск как поощрение.
— Метко стреляешь? Учился где-нибудь?
— Нет… Само. Как стрельну, так в точку. Могу пулями гвозди заколачивать.
— А что же к родителям не заехал? Не захотел?
— У меня одна мать в Сухиничах. Калужская область. Там я три дня побыл.
— У тетки, значит, интереснее?
В первый раз солдата слегка прорвало. Растянул губы в дурашливой улыбке, еще бы немного, и лязгнул зубами. Волчина — он и есть волчина.
— Тут у меня девчонка. В продуктовом работает. Я ей обещал.
— В нашем продуктовом? Как звать ее?
— Танька…
— Черненькая?
— Не-ет. Белые такие пышные волосы. Прямо как проволока. Она волосы красит белым, брови черным. А мне нравится.
— Давно ты с ней знаком?
— Как дала, так и знаком, — опять хохотнул солдат.
Чтобы не насторожить его, Борец не стал больше расспрашивать. Но в продуктовый магазин решил непременно заглянуть.
Выпроводив солдата, Борец крепко задумался. По всему выходило, что парень здесь появился случайно, как случайно происходят тысячи вещей. Но беспокойство почему-то не проходило. Он вспомнил Игнатова, вспомнил Гончара. Небось они и в ус не дуют, ждут денежек. А из-за них рисковал своей шкурой и добывал сокровища он один. Те милицейские чины прибегут на готовенькое.
Между ними существовала железная договоренность: после операции «Аэродром» не выходить на связь по меньшей мере месяц. Но Борец решил для острастки побеспокоить своих начальников. Набрав по мобильнику телефон Гончара, он подождал терпеливо, пока тот взял трубку, все еще продолжая кричать кому-то из подчиненных:
— Вы мне ответите!
Узнав по телефону Борца, он даже заговорил другим голосом от неожиданности:
— Мы же договаривались…
— Рядом со мной вчера поселился солдат. У соседки Поливановой. Говорит, что родители в Сухиничах Калужской области. Служит под Архангельском. Отпуск дали как премию. Проверь, Андрей Алексеевич. Дело срочное. Если это подстава, надо бечь!
— Ладно! Отбой.
«Ни тебе здрасте, ни до свидания. Собачьи отношения, по существу, — подумал Борец. — Нет, Игнатов повнимательнее».
Спрятав мобильник, Борцов гуляющей походкой вышел на улицу. Продуктовый был открыт. Из трех продавщиц две были беленькими.
— Танечка! У вас какой хлеб свежий? — обратился он к первой блондинке.
— Она Таня… — ткнула пальцем вбок неразговорчивая блондинка.
Борцов повернулся к ее подружке. «Девчонка» оказалась по меньшей мере на десять лет старше своего солдатика. «Может, так и надо? Для молодого-то, начинающего? Такая и потерпит, когда надо, и покажет. Научит, одним словом».
— Танечка, свешайте граммов триста вот этой колбаски, — попросил он.
— Спрашивает про хлеб, покупает колбасу, — фыркнула первая блондинка. Вторая не моргнув глазом взвесила то, что просил Борец.
— Вам привет от моего соседа, — произнес Геннадий Павлович с загадочным видом.
Блондинка непонимающе хлопнула чернущими накрашенными ресницами.
— Солдатик приехал на побывку, — добавил Борцов.
Блондинка вспыхнула, покраснела, как будто застыдилась. Хотя уж чего стыдиться в таком возрасте — радоваться надо.
— Ему тоже привет, — мягко произнесла она.
Борцов вышел из магазина с куском ненужной колбасы и медленно побрел по улице. «Значит, и тут правда, — сказал он себе. — Отсюда опасности нет. Можно сказать, выверено до мелочей».
