— Да, это он, — мечтательно ответил Виткевич. — Могли ли мы думать тогда? Хотя пути разошлись, но дружба осталась.
Охранники слушали почтительно, Эльвира скривила губы.
— Нету ничего такого, — капризно произнесла она. — Ты помнишь о дружбе, потому что от него зависишь. А он, я думаю, давно забыл и ваши байдарочные походы, и щуку. Нету в мире дружбы. Есть выгода, зависимость, страх, заискивание. А дружбы нет, ни мужской, ни женской. У меня на работе лучшая, так называемая, подруга все время наровит влепить мне какую-нибудь гадость. А у мужчин и того хуже.
— Ты не права, — сказал, понурившись, Виткевич.
— Я права! — гордо взглянула Эльвира. — Бывают в детстве разные привязанности, которые мы называем дружбой. И вот потом мы тащим через всю жизнь это понятие. Ах, дружба! Ах, друзья! Да ни на одной работе я не видела двух мужчин, про которых можно было бы сказать: это друзья. Зависть — и больше ничего. И пьянка.
Эльвира презрительно сощурилась, но от этого сделалась еще красивее. Возраст юной девы наделял прелестью любые ее движения, мимику, слова. Даже если бы она молола чепуху, мужчины внимали бы ей с восторгом. Даже сейчас на их лицах отразилось несогласие, но в глазах пылал скрытый восторг. Одна женщина… среди нескольких мужчин… на необитаемой земле… Иногда Владимиру Ильичу казалось, что охранники вот-вот выйдут из повиновения. Чтобы сбросить наваждение, он заговорил резким властным тоном:
— Без обычных человеческих чувств нельзя вести дела. А дружба — это обычное чувство. Как голод или любовь. Мой банк должен вернуть огромный кредит. Мне, в свою очередь, тоже. На моих должниках я зарабатываю. Мои кредиторы проигрывают. Скоро я верну кредит и останусь с прибылью. Мои кредиторы никакой прибыли от меня не получат. Но я знаю, что главный мой кредитор понимает меня по-человечески. Это и есть та самая дружба. Поэтому, какой бы кипеж ни создавался вокруг, я спокоен: друг не выдаст…
Эльвира взяла пустой чайник и состроила легкую гримаску. И непонятно было, к чему это относится — к пустому чайнику или к словам Владимира Ильича.
— У этой пословицы есть продолжение. Ладно, не буду договаривать. Мне водички бы…
— Степа принесет.
На ночлег в палатке Эльвира укладывалась со страхом и всякими предосторожностями. Прошел дождичек. Вверху шумели деревья, и Эльвире казалось, что одно из них непременно упадет на палатку.
Зато утро было необыкновенно ясным и чистым. Синяя озерная гладь простиралась от песчаного обрыва в неоглядную даль. «Красотища неописуемая, — промелькнула у нее мысль. — Не океан, конечно, зато есть уверенность, что никакая жужелица тебя не продырявит, не укусит, не отравит. Акула не утащит на дно. В российских пейзажах есть особая благодать».
Сбежав по откосу к воде, она умылась, увидела рыбу в прозрачной воде и подумала, что не такой уж большой ошибкой было ее согласие приехать сюда.
Владимир Ильич тоже встал и оглядывал окрестность с таким видом, будто она принадлежала ему, и он никого не хотел сюда пускать. Однако недалеко в стороне Эльвира увидела чужую лодку и поняла, что они здесь не одни. Неожиданное чужое вторжение показалось ей зловещим.
Владимир Ильич собирался утром рыбачить, но проспал. А Степа нашел недалеко от лагеря крепкий нарядный подосиновик с красной шляпкой. Поэтому после завтрака решено было идти за грибами.
Пищу готовили в основном на «Шмелях», бензина хватало. Но костерок для кайфа разжигали каждый раз. Поэтому все охранники, кроме Степана, остались на хозяйстве, в том числе на заготовке дров. А Владимир Ильич с Эльвирой и Степаном углубились в лес.
— Только чистить грибы я не буду! — воскликнула Эльвира.
— Степа почистит.
Глянув на разновозрастных супругов, Степан растянул в улыбке толстые губы.
Подосиновики стали попадаться с первых шагов, но не в таком количестве, как хотелось. Поэтому трое туристов продолжали медленно углубляться в чащу. Эльвира с Владимиром Ильичом двигались рядом, Степа держался в отдалении. Хозяин оценил эту деликатность. Вдыхая полной грудью чистый лесной воздух, Владимир Ильич оглядывался по сторонам с чувством невыразимого облегчения. Он никому бы не мог сказать, что на Селигере впервые немного расслабился и отдохнул душой. Перестал терзаться нависшей угрозой банкротства своего банка. Осенью экспортеры нефти должны были вернуть большой долг. Но до этого надо было дожить. А каждый день приносил новые испытания. Потому что банк висел на волоске и мог в любую минуту лопнуть. Ситуация сделалась опасной, грозной. Он это знал, как никто, и понимал, что ему понадобятся до осени все силы, чтобы выстоять. Если нефтяники не обманут, прибыль будет получена благодаря ему, председателю правления, который взял на себя всю ответственность. Но в случае краха виноват будет тоже он один. И ему этого не простят.
Внезапно Эльвира схватила мужа за руку.
— Ой! Белка… — прошептала она.
— Где?
— Вон там. Под деревом.
Среди травы действительно виднелись длинные ушки. Виткевич улыбнулся.
— Это не белка… Заяц! — шепнул он.
Заяц подпустил их так близко, что казалось — его можно было схватить. Эльвира уже нагнулась. Но заяц неожиданно прыгнул в сторону и стал улепетывать. Эльвира вскрикнула и рассмеялась.
Скоро стало ясно, отчего в грибных местах их корзинки оставались полупустыми. В чаще Виткевич заметил несколько теней. «Тоже поисковики, — шутливо отметил он, но что-то заныло в груди. — Откуда могли взяться люди в такой глуши? Так, наверное, пугался первобытный человек, заметив чужака», — сказал себе Владимир Ильич, чтобы приободриться.
Один из чужаков приблизился. Это был невысокий лысоватый мужичок, вероятно из местных. Возможно, где-то недалеко располагалась деревня. Одежда, однако, на мужике была городская, сапоги новые.
Что-то мучительно знакомое мелькнуло в его чертах, но Виткевич не мог припомнить, где он видел этого человека. Незнакомец тоже взглянул на него пристально, узнавающе.
— Мы где-то встречались? — спросил Виткевич.
Мужичок кивнул:
— Возможно. В девятом доме. В Москве.
— Так мы соседи? — с облегчением изумился Виткевич. — Как тесен мир.
Облегчение, однако, было недолгим. Еще раз взглянув на грибника, он увидел наведенный на него ствол пистолета.
Он хотел позвать Степана и задохнулся от ужаса. Хотел защитить Эльвиру, но не мог оторвать взгляд от направленного дула.
Обернувшись на выстрел, Эльвира увидела падающего мужа и дико закричала. Плешивый мужичок приблизился, и она, забыв о муже, забилась от охватившего ее ужаса.
Вынырнувший из кустов Степан не выказал удивления и цепко обхватил Эльвиру руками. С трудом раздвинув стянутые от нестерпимого желания губы, просипел:
— Мне… эту… сперва!
Плешивый кивнул.
