Когда Охапкин приехал в Ананьевск, дом был уже полностью выселен, стоял тихий, навевая на окружающих грусть окнами с выбитыми стеклами. Осталось лишь Константину вывезти свои вещи. С помощью дружков он в два счета провернул эту операцию. У него вещей мало: львиную часть рухляди пришлось выбросить, вернее, оставить в старом доме. Остальные пожитки друзья временно поместили у себя. Каждый взял понемножку — это необременительно, зато Константину не нужно думать, где все это хозяйство пристроить до получения новой квартиры. Он даже не пошел в горбольницу — там, в одном из корпусов, временно разместили выселенных жильцов. Кое-что из его вещей привезли к его другу Виктору, там он и остался ночевать. Ну, само собой, друзья крепко выпили.
Назавтра, проспавшись, Константин пошел оформлять документы. Начал разбираться с бумажками, выяснять, что к чему. Вдруг один милицейский лейтенант, услышав его фамилию, насторожился:
— Хорошо, что вы появились. Мы уже не знали, где вас искать. Из Ярославля пришел запрос по вашу душу.
— Господи, с чего вдруг! Я и был-то там два с половиной раза.
— Так ведь и за один раз можно много дров наломать.
И прямым ходом оторопевшего Охапкина доставили в отделение милиции, то есть просто перевели на другую сторону улицы — в маленьком Ананьевске все рядом.
Нельзя сказать, чтобы у Константина от страха сердце ушло в пятки. Однако тревожный червячок сомнения грыз душу: что эти дьяволы там накопали? Ведь при желании грешки можно найти у каждого человека. Он в этом смысле тоже не ангел. Так сейчас время такое, не обманешь — не проживешь.
Допрашивал его капитан, ровесник Константина, они знали друг друга в лицо, чуть ли не в одной школе учились. Поэтому обошлось без особых строгостей, по-свойски. Ярославская милиция хотела выяснить подробности приобретения недвижимости по адресу Тюльпановая улица, 4.
Никакой вины Охапкин за собой не чувствовал. В свое время, когда он жил у жены в Мурманске, его фирма подрядилась на работу по установке сигнализации в соседнем Северограде. Там Константин познакомился с двоими «морскими котиками», капитанами третьего ранга Гордиенко и Ладошкиным, те как раз собирались демобилизоваться. Выпивали, покорешились, обменялись адресами и телефонами. Обычно такие, по пьяной лавочке, знакомства не имеют продолжения. Тут же другой случай — через год с лишним те ребята, уже из подмосковного Зеленодольска, неожиданно позвонили ему и попросили приехать. Сказали, есть выгодный заказ.
Заказ действительно был, только несколько странный. К тому времени «котики» владели прибыльным металлургическим заводом — маленьким, да удаленьким, — клепавшим дефицитные детальки для космической техники. Официально хозяином был некто Балясников, однако, по сути, всем заправляли Гордиенко и Ладошкин. С Константином заключили договор о выполнении работ по обслуживанию и ремонту средств наружного наблюдения и систем сигнализации. Как он потом догадался, договор с ним заключили не для дела, а для поддержания хороших отношений. В то время Константин принял их за полных идиотов: договор супервыгодный — на полмиллиона, сразу выдали сто тысяч аванса, а с работой не торопили. Даже сдерживали его трудовые порывы: мол, еще идет борьба за власть, прежний директор завода хорохорится, будет судиться в арбитраже. Велели не торопиться, чтобы не работать на чужого дядю.
Потом Гордиенко и Ладошкин сказали, что хотят приобрести по дешевке хороший дом в Ярославле, недалеко от Волги. У них уже есть один коттедж под Зеленодольском, второй возле Темрюка, на Азовском море, если купят третий, могут прицепиться с вопросами — откуда деньги. Им же не хочется подобных разговоров, тем более что Гордиенко будет баллотироваться в депутаты городской думы, придется указывать всю недвижимость.
Охапкин без излишних уговоров согласился, чтобы дом оформили на его имя. Платить ему ничего не придется, дом просто будет считаться его собственностью, а всю эксплуатацию и налоги Гордиенко и Ладошкин взяли на себя.
Сейчас Константин оказался в затруднительном положении. С одной стороны, «морские котики» не сделали ему ничего плохого, не хотелось бы подводить их под монастырь. С другой стороны, он прекрасно понимал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Если его осыпали такими благодеяниями, то, возможно, при случае свалят на него свою вину. Если милиция ими заинтересовалась, скорей всего, они арестованы. Мало ли что они наговорят в своих показаниях. Поэтому и ему не следует особо юлить, иначе боком выйдет.
Не касаясь истории с договором на установку сигнализации металлургического завода, Охапкин подробно рассказал, как ему предложили оформить дом на свое имя в Ярославле. Он уже подписал протокол, дружелюбно попрощался с капитаном и собирался уходить, когда в комнате появился милицейский майор. Это был начальник отделения милиции. В руках он держал лист бумаги, который дочитывал на ходу. Не отрывая глаз от бумаги, майор покачал головой и сказал:
— Эге, Охапкин! Оказывается, вами не только Ярославль — еще и Москва заинтересовалась.
Глава 10 Уравнение со многими неизвестными
После неожиданного ареста Альберта Васильевича бравые «морские котики» смекнули — им нужно срочно покинуть Зеленодольск и спрятаться как можно дальше. Для начала затаились в ярославском доме. За границу с их паспортами сейчас лучше было не рыпаться — наверняка разосланы соответствующие сообщения и их задержат. Даже Балясникову нужен новый паспорт. Этим Вольфганг в ближайшие дни и займется.
За восемь месяцев пребывания в подвале дома на Тюльпановой улице Бергер успел привыкнуть к необычному образу жизни. Плен пленом, а все-таки никаких забот. Кормят под завязку, что попросит, то и приносят. Он же не зарывался, осьминогов, вымоченных в мадере, не требовал. Ел простую пищу, так-то оно полезнее для здоровья: овсяную кашу, творог, фрукты. Бабы у него тут имеются, телевизор есть. Иногда по ночам он выходил с охранником на участок — подышать свежим воздухом. Его бы и чаще выводили, да Вольфганг сам виноват — дрыхнет как сурок.
Спал он действительно крепко, потому что к концу дня очень уставал — разработанная им технология изготовления фальшивок была очень сложна и вдобавок требовала больших физических усилий.
Деньги люди подделывали веками, это промысел со стажем. Фальшивомонетчиков всегда и везде наказывали, но их количество не уменьшалось. Сорокалетний сотрудник совхоза декоративного садоводства Вольфганг Бергер изготовлением фальшивых денег неожиданно увлекся год назад. Уже первые изготовленные им сторублевые купюры сразу обратили на себя внимание «специалистов»: настолько достоверными они выглядели. Вольфганг договорился с одним из распространителей о том, что пятьдесят процентов реализуемой суммы «фальшаков» денег возвращается к изготовителю настоящими деньгами. Это были хорошие для мастера условия, другие предлагали лишь треть.
Жадность фраера сгубила: распространитель хотел обскакать опытных конкурентов. Сам он делал первые шаги в этом деле, и они оказались неудачными — его задержали. Правда, арестованный проявил своеобразное благородство — сумел предупредить изготовителя об опасности, и Вольфганг пустился в бега.
