Часть II Подмосковные вечера
Глава 1 Последние почести
Вечером Турецкий сказал участникам следственной бригады:
— Мне звонили из зеленодольской прокуратуры — завтра похороны Павла Игнатьевича. Все поедем.
— Зачем? — спросила Галина.
— Не знаю, — ответил шеф и принялся размышлять вслух: — Почувствуем отношение людей к погибшему. Послушаем, что о нем говорят. Увидим, кто придет, кто не придет.
Похороны состоялись на том же кладбище, на котором недавно хоронили Поливанова-младшего. Могилы отца и сына были рядом. На Валентину Олеговну было страшно смотреть. Она стояла будто каменная, без причитаний, без слез, — видимо, все уже выплакала за эти дни и ночи.
Первым выступал градоначальник Зеленодольска Владимирцев. Внешний вид этого румяного здоровяка в пыжиковой шапке до неприличия контрастировал со скорбной обстановкой вокруг. Бывший секретарь здешнего горкома комсомола, он без запинки произнес весь ворох приличествующих случаю слов. Турецкий не уловил в них ни малейшей нотки искренности.
Потом выступали представители областной администрации, районной, директора предприятий, редактор местной газеты, московский товарищ покойного Лагман. Чем дальше — тем душевнее становились слова признательности к погибшему вице-мэру, тем чаще слышались призывы разыскать и наказать преступников.
Турецкий неспешно переходил от одной группы людей к другой, прислушивался к разговорам. Родственники объясняли интересующимся, почему на похоронах нет бывшей жены Юрия, в которой Павел Игнатьевич души не чаял. Оказалось, Лидия Поливанова, врач, сейчас находится в командировке в Шри-Ланке, куда улетела еще до гибели Юрия, помогает справиться с последствиями декабрьского цунами. Она находится там в какой-то глубинке на юге острова, поэтому, несмотря на все попытки, связаться с ней не удалось.
После похорон Александр Борисович подошел к прокурору Селихову, поговорил с ним, узнал, что поминки состоятся в помещении городской администрации. Виктор Николаевич представил ему стоявшего рядом богатыря с располагающей внешностью. Это был начальник УВД Гордиенко.
— А почему вы к нам вчера не зашли? — спросил Альберт Васильевич.
— Вчера я к вам не собирался.
— Разве? — смутился тот. — Мне почему-то казалось. Наверное, спутал…
«Значит, Касаткин предупредил их. Вроде бы особой тайны тут не было, я же не просил его помалкивать, но все же… Лучше с ним больше не связываться. Пусть Селихов занимает его чем хочет».
Вернувшись к своим, Александр Борисович сказал Курбатову:
— Толя, тебя тут мало кто знает. Сходи на поминки. Опять же посмотри, что к чему.
— Хорошо. Я думаю, потом представлюсь вдове, скажу, что в какой-нибудь из дней хочу поговорить с ней.
— Да, сделай это не очень заметно.
На следующий день Анатолий Михайлович рассказывал на оперативном совещании, что на поминках присутствовало все зеленодольское начальство из мэрии, милиции, прокуратуры:
— Теперь я их всех знаю в лицо, но не общался. Я сидел среди публики попроще, слушал застольные разговоры, болтовню в курилке. Вывод напрашивается такой: сын Поливанова очень толково вел следствие по розыску убийц троих бизнесменов. Все безмерно удивлены, почему это дело у него отобрали.
— В чем же заключается поливановская толковость? — спросил Грязнов.
— Подробностей выяснить не удалось. Да и не та обстановка была, чтобы приставать с расспросами. Но смысл был таков: якобы он понял, как скупаются предприятия учредителей.
— Ну да, там же среди погибших был владелец и два совладельца металлургического завода. Очевидно, у Поливанова оказались какие-то важные документы. Интересно, куда они могли подеваться.
— Поищем дубликаты.
— Если таковые существуют, — сказал Александр Борисович и обернулся к Курбатову: — Со вдовой удалось поговорить?
— Она сказала, патрон, что, если сможет чем-то помочь, готова принять меня в любой момент.
— Когда же ты с ней встретишься?
— Сегодня.
— А-а, ну давай. — Казалось, Турецкий удивлен такой оперативностью.
Александр Михайлович был одним из самых толковых следователей прокуратуры. Многие удивлялись, почему он с такими талантами не сделал солидной карьеры. Причина, скорее всего, крылась в его мягком характере, неумении отстаивать личные интересы, полном неприятии всякого рода закулисных интриг.
Турецкий знал Курбатова много лет и очень ценил его человеческую надежность. На первых порах знакомства Александра Борисовича раздражала курбатовская медлительность. Но вскоре он пришел к выводу, что его тезка принадлежит к той категории людей, которые все делают медленно, но всегда везде успевают. Если к этому прибавить, что Курбатов обладает массой неоценимых для следователя качеств, можно понять, почему Александр Борисович хорошо к нему относился и сквозь пальцы смотрел на всякие вольности, которые тот иногда себе позволял. Например, Курбатов иногда прилюдно называл его «патроном». Один раз, правда, Турецкий сказал ему по этому поводу: «Хорошо, Саша, что я женат. Иначе ты называл бы меня „холостой патрон“.
Другой на месте Курбатова мог бы не торопиться ко вдове Поливанова в Зеленодольск, сказав, мол, что вдова занята на работе. А он — поехал без лишних слов.
Как и следовало ожидать, Валентина Олеговна была не одна. После похорон еще не разъехались родственники, зашли знакомые. Но в трехкомнатной квартире всем нашлось место. Хозяйка и следователь уединились в кабинете Павла Игнатьевича — комнате метров двенадцать с неимоверным количеством книг: стены сплошь были увешаны полками, книги лежали на письменном столе, на маленьком круглом столике в углу и на крышке старого сундука.
— Валентина Олеговна, заметили ли вы какие-либо странности в поведении Павла Игнатьевича?
— Даже если бы они были, я связала бы это только с гибелью Юры.
— Другими словами, ничего необычного в глаза не бросилось.
— Да. Муж вел себя так, как я и могла предполагать, изучив его характер за тридцать с лишним лет.
— Ему угрожали?
— Об этом он мне не сказал бы, чтобы не волновать. Вот сыну угрожали, это точно. Он сам об этом рассказывал, правда в шутку: «Да ну эту шушеру, звонят только для понта». Юра знал, что его могут убить. Как-то спросил с улыбкой: «Вы на могилку-то мою ходить будете?» У меня сердце обдало холодом от таких слов. Честно говоря, даже мне звонили анонимы: «Уберите своего сына из прокуратуры!» Все это происходило в последние месяц-два. О своих рабочих делах Юра особенно не распространялся.
— А Павел Игнатьевич о своих вам рассказывал?
— Когда было что-нибудь интересное, курьезное. Например, о нашем знакомом инженере из проектного института, который получил лицензию на чистку обуви. Уйдя из института, как чистильщик зажил припеваючи. Или такой случай — человек проиграл деньги в казино и написал жалобу в мэрию на владельца игорного заведения, своего бывшего одноклассника.
