Косых так разволновался, что потянулся в карман за валидолом.
– И вы решили поставить в известность органы? – спросил Турецкий, воспользовавшись паузой.
– Не сразу, каюсь. Но когда по телевизору все показали, а особенно когда он стал в молчанку играть, правильного из себя корчить, невинно пострадавшего, тут я понял, что молчать не должен. Может, он думает, что всех купил, и девок этих и охранников своих, да мало ли еще кто все это видел, потому что там был. Но меня купить не получится, мне его деньги ни к чему, тем более что и не его они, а государственные…
– Федор Федорович, когда именно вы это все наблюдали? День какой был, время, может быть, вспомните?
– Помню, конечно, тридцатого это все происходило, во вторник. А время – где-то в районе одиннадцати.
– Тридцатого марта?
– Да, во вторник. Я подумал еще: как же он после этого работать будет? А если он каждый день вот так? То-то у нас в стране порядка нет никакого, если даже генеральный прокурор себя блюсти не способен.
– Но того, что было в оранжерее, вы все-таки не видели, почему вы решили, что и снятые и виденные вами события происходили в одном и том же месте в тот же вечер?
– Вы мне, что ли, не верите? – удивился Косых.
– Верю, разумеется, – успокоил Турецкий, – просто пытаюсь все для себя уточнить и расставить по местам.
– Я это потому решил, Александр Борисович, что оранжерея эта, в которой снимали то, что потом показали, как раз около того бассейна стоит, значит, место и есть то самое. А еще я девок его узнал.
– Их же по телевизору с черными прямоугольниками на лицах показывали, – засомневался было Турецкий.
– Ну и что с того? Я же их целиком видел, целиком и узнал. По фигуре. Еще, скажем, у той, что светленькая, в телевизоре волосы в хвост были собранные, и в бассейне сначала так же было, а потом она намочилась и распустила их, а заколку в кусты зашвырнула – пьяная была.
– Извините, я на минуточку. – Турецкий выскочил из кабинета.
– Ну что, полезный дедуган? – Эдик Позняк все еще сидел под дверью.
– Ты что тут делаешь? – возмутился Турецкий.
– Я же посоветоваться пришел, может, мне в ботанический сад сходить?
– Сходи. А зачем?
– Пальмы, которые на пленке и кактусы не из фиников же выращивали, оранжерею должен был кто-то оформлять, обслуживать. Может быть, так на нее и выйдем.
– Давай вот что, – распорядился Турецкий, – найди десяток фотографий девушек от пятнадцати до двадцати пяти, туда же добавь наших красавиц – и мне на стол.
– Сегодня?
– Через пять минут. – Не обращая внимания на слабые возражения Позняка, Турецкий вернулся в кабинет.
– Федор Федорович, вы, кажется, сказали, что в бассейне плескалось четверо? То есть кроме Замятина и двух девушек был еще кто-то?
– Был, конечно. Мужик, чернявый такой. Грузин или, может, еврей, я на него сильно внимания не обращал. Вот «человека, похожего на Замятина» я смогу опознать уверенно. И положить конец спекуляциям! А того грузина – нет. Развлекался он наравне с Замятиным, но я, понимаете, был так поражен видом голого генпрокурора, что его толком и не рассмотрел.
– Можно? – В кабинет заглянул сияющий Позняк.
– Заходи, – позволил Турецкий.
Позняк выложил на стол двенадцать фотографий девушек самой разнообразной внешности, включая негритянок и китаянок. Вернее, это были не совсем фотографии, то есть напечатаны они были не на фотобумаге, а на цветном принтере. Снимки девочек с кассеты Позняк тоже перепечатал.
– Федор Федорович, среди этих девушек вы узнаёте тех, которые были тогда в бассейне? – спросил Турецкий.
Косых надел очки и медленно пересмотрел все фотографии.
– Узнаю. Вот эта и эта, – он безошибочно указал нужные лица, – их же и в телевизоре показывали. А вот у этой, которая светленькая, с длинными волосами, на ноге внизу выше щиколотки татуировка есть – синий скорпион, такой чуть больше спичечного коробка размером.
– Все правильно, – кивнул Турецкий. – И тем не менее еще раз насчет четвертого, его лицо не показалось вам знакомым? Может, вы его раньше где-то видели, в газетах, например, или по телевизору?
– Не помню.
– Спасибо, Федор Федорович, вы нам очень помогли. Я бы попросил вас до окончания следствия ни с кем больше этой информацией не делиться, а я в свою очередь тоже гарантирую вам полную конфиденциальность.
Полчаса ушло на оформление протокола опознания.
Довольный визитом, Косых долго тряс руку Турецкого и на прощание обещал звонить, если вдруг вспомнится что-то еще.
– Ну? – Позняк еле дождался его ухода.
– Есть адрес оранжереи и дата съемки, – расплылся в довольной ухмылке Турецкий. – Ты где фотографии нашел?
– Секрет фирмы, – тоже довольно усмехнулся Позняк, но не выдержал и тут же поделился секретом. – По кабинетам побегал, смотрю: мужики в секс-тетрис режутся, а там библиотечка «жипегов» с тетками, самыми разнокалиберными. Я распечатал только тех, что поприличнее, а наших в сканер загнал, чтобы не отличались. Старичок и Замятина опознал также категорически?
– Опознал, но это только начало. Будем проверять оранжерею, а заодно и его показания. Где Ильин?
– Шлюхами занимается, согласно вашему приказу.
– Разыщи его. Шлюхи пока подождут. Поедем смотреть оранжерею.
Пока Позняк бегал за коллегой, Турецкий развил бешеную деятельность. Сообщил Меркулову о прорыве в деле и затребовал немедленно собрать группу экспертов, включая тех, кто работал с видеозаписью, и отделение ОМОНа для поддержки операции. Поднял данные на "частное предприятие "частный клуб «Ирбис», зарегистрированное по указанному Косых адресу. Владельцем клуба оказался Жадько Андрей Львович по кличке Шмидт, ранее неоднократно судимый. Последний срок – восемь лет, отбывал за вооруженное ограбление ювелирного магазина в 1984-м. Задержан с поличным на месте преступления. Срок отмотал полностью от звонка до звонка. Судимость снята в 1997-м. Клуб «Ирбис» зарегистрирован в ноябре 1992-го – через четыре месяца после освобождения Жадько. Интересно, откуда денежки, подумал Турецкий, если в ювелирном он тогда облажался? Выходит, Шмидт не владелец клуба, а скорее директор. Кто же тогда хозяин?
Уже с порога Турецкого вернул телефонный звонок.
– Все еще дуешься? – справился Грязнов.
– А ты мириться собрался?
– Ты вечером сильно занят? Зашел бы ко мне часиков в восемь, я тебя с одним полезным человеком познакомлю. Можешь прихватить чего-нибудь, хотя это не обязательно. Придешь?
– Что за человек?
– Придешь, увидишь.
Турецкий. 8 апреля. 14.30
Омоновский автобус стоял на служебной стоянке Генпрокуратуры, рядом с «Волгой» Турецкого. Омоновцы травили анекдоты. Рассказчика Турецкий не видел: остальные обступили его плотным кольцом.
